Стаття була опублікована у журналі «Невропатология» (№6, 1948). Матеріал надійшов у редакцію 13 вересня 1948 року, разом із ще однією статтею Є. Н. Шевальової: «Опыт экспериментального изучения эпилептического синдрома».
В своей работе «О роли порочных кругов в механизме болезненных процессов» Аствацатуров говорит: «Среди сочетаний причин и следствий болезненного процесса заслуживают особого внимания такие случаи, в которых известное явление, представляющее собой следствие начальной причины болезни, превращается в фактор, действующий в направлении этой первичной причины». Некоторые реакции, очень разнообразные, в зависимости от индивидуальности, рискуют перешагнуть через цель, становятся вне пределов контроля и вредными сами по себе. То, что прежде являлось лекарством в трудных обстоятельствах, может нарушить жизненных целительный процесс точно так же, как лихорадка, средство защиты, может превратиться в опасность, даже еще большую, чем ее источник. Подобными перешагнувшими через цель и уже ставшими вредоносными можно считать такие болезненные явления, как негативизм в стереотипии.
Подобным вредоносным патофизиологическим механизмом в шизофрении, вовлекающим болезненный процесс в порочный круг, мы считаем то «защитное» торможение, которое, по мнению И. П. Павлова, появляется при заболевании шизофренией. Возникнув в ответ на перенапряжение процесса возбуждения, этот защитный тормозной механизм превращается из защитного во вредоносный сам по себе и служит причиной появления всего богатейшего комплекса шизофренической симптоматики (бредовых идей, галлюцинаций, негативизма, стереотипий и прочего). Будучи чрезвычайно косным, он отражается самым вредным образом на высшей нервной деятельности больного часто в течении ряда месяцев и лет.
Считая, что простая моторная реакция на какой-нибудь внешний раздражитель является хотя и значительно упрощенной, но все же целостной реакцией высшей нервной деятельности больного, включающей в себя, наряду с основными элементами мышления, также аффективные, волевые и социальные компоненты, мы подвергли исследованию простую моторную реакцию на свет у 662 больных шизофренией, пользуясь для учета быстроты реакций хроноскопом Гиппа. За среднюю норму величины скрытого периода реакции мы взяли 0,200 секунды.
Опыты показали, что у подавляющего большинства больных скрытый период простой моторной реакции оказался в среднем значительно выше нормы, равняясь 2,946 «с коэффициентом торможения, больше чем в 14 раз превышающим норму». Лишь в 3,8% испытаний скрытый период был равен норме, в остальных же 96,2% случаев он более или менее значительно превышал ее. Но даже у тех больных, у которых при первом их испытании скрытый период реакции оказался равным норме, при вторичном испытании он уже превышал норму, что говорит о крайней нестойкости нормальной реакции даже у этого ничтожного количества больных. Чаще всего (в 93,2% случаев) величина скрытого периода реакции колебалась между нормой и 10 секундами, а в 6,8% испытаний даже превышала указанную границу, доходя в единичных случаях до 80 секунд, то есть была больше минуты.
Большая или меньшая степень заторможенности больного зависит от ряда факторов, как-то: от интенсивности вредоносного начала, вызвавшего заболевание, от степени реактивности больного в отношении болезни, от формы заболевания, от его давности и прочее. У параноидных больных процесс торможения был выражен значительно слабее, чем у больных кататоников, у недавно заболевших слабее, чем у больных в исходных состояниях. Все же более или менее интенсивно выраженное тормозное состояние высшей нервной деятельности было присуще всем 662 шизофреникам, находившимся под нашим наблюдением.
Если мы обратимся теперь к характеру реакций, то увидим, что в 76% всех случаев исследованные нами больные давали реакции, адекватные нашему заданию отдернуть как можно быстрее палец от кнопки при появлении света, и только в 24% испытаний эта реакция была инадекватной этому заданию и носила явно патофизиологический характер.
Каковы же эти инадекватные патофизиологические реакции?
Это были реакции:
1) ИМПУЛЬСИВНЫЕ – до появления света;
2) ПАРАНОИДНЫЕ, когда больно отказывался подвергнуться испытанию, мотивируя свой отказ бредовым образом;
3) КАТАТОНИЧЕСКИЕ, которые, в зависимости от степени интенсивности торможения и локализации его в мозговой коре, выражались различно: а) больной не мог нажать кнопку, но свободно отдергивал от нее палец при появлении света, б) больной свободно нажимал кнопку, но не мог отдернуть от нее палец при появлении света и в) больной не мог ни нажать кнопку, ни отдернуть от нее палец при появлении света;
4) НЕГАТИВИСТИЧЕСКИЕ, ультрапарадоксального типа, когда больной вместо того, чтобы отдернуть палец при появлении света, отдергивал палец при его погасании, или вместо того, чтобы отдернуть палец от кнопки, нажимал им кнопку;
5) СТЕРЕОТИПНЫЕ, когда вместо того, чтобы однократно нажать пальцем кнопку и затем отдернуть его, больной производил бесконечное количество молниеносных, стереотипных движений поочередного нажатия кнопки и отдергивания от нее пальца.
Таковы пять основных вариантов патофизиологических реакций, полученных у исследованных нами больных. Количество патофизиологических реакций возрастало с повышением степени заторможенности больного. Судить о том, появлялись ли в наших опытах патофизиологические реакции уравнительного и парадоксального типа, мы не могли, не желая слишком усложнять обстановку опыта и отвлекать наше внимание от наблюдений за быстротой и характером реакции и за поведением больного. Встречавшиеся в наших опытах патофизиологические реакции представляли для нас значительный интерес, так как, будучи получены экспериментальным путем, они в то же самое время являлись отдельными клиническими симптомами шизофрении. Таким образом, устанавливалась связь между явлениями клинического и лабораторного порядка, объединенными одними и теми же патофизиологическими закономерностями.
Однако различные типы патофизиологических реакций были в наших опытах связаны с определенной степенью торможения высшей нервной деятельности больного, что давало нам возможность наметить, хотя бы в общих чертах, оптимальные патофизиологические условия для появления различной формы патофизиологических реакций, характеризующих клинику шизофрении. Не имея возможности учитывать при помощи хроноскопа те патофизиологические реакции, которые не сопровождались нажатием кнопки больным, мы учитывали среднюю величину скрытого периода адекватных реакций, которые имели место, наряду с патофизиологическими, на протяжении каких-нибудь 10 минут в то же самом эсперименте, и которые служили нам как бы тормозным фоном для появления тех или других патофизиологических реакций. Все эксперименты мы поделили на две основные группы: 1) эксперименты только с адекватными нашему заданию реакциями и 2) эксперименты с реакциями смешанного типа – адекватными и инадекватными. Для первых мы получили среднюю величину скрытого типа реакции, равную 0,734 секунды, для вторых – 2,212 секунды, то есть в 3 раза больше. Таким образом, уже самый факт появления инадекватных патофизиологических реакций говорит о значительной заторможенности высшей нервной деятельности больного.
Затем мы приступили к исследованию степени торможения высшей нервной деятельности, необходимой для появления различных вариантов патофизиологических реакций, и расположили эти реакции в один порядковый ряд по мере углубления сопутствующего им торможения.
Наиболее возбужденное поведение больных наблюдалось при наличии негативистических и стереотипных реакций, то есть при скрытом периоде реакции, равном 2,000 – 4,000 секунды. При дальнейшем углублении торможения высшей нервной деятельности возбужденное состояние у больных обычно исчезало или значительно сглаживалось. По-видимому, 2,000 – 4,000 секунды скрытого периода простой моторной реакции указывают на те оптимальные условия, при которых, благодаря значительному торможению мозговой коры больного, освобождается деятельность его подкорковых центров. Дальнейшему торможению высшей нервной деятельности больного уже, по-видимому, сопутствует торможение и самих подкорковых центров, почему возбужденное состояние больного отступает на задний план.
О чем же говорят кататонические реакции различного типа, наблюдаемые нами во время эксперимента.
Мы считаем, что их различие объясняется той функциональной диссоциацией как мозговой коры, так и остальной части головного мозга на большие или меньшие отделы, о которых говорит И. П. Павлов и которая зависит от неравномерного распределения процесса торможения в различных отделах головного мозга.
Невольно возникает мысль о том, что кататонический синдром, по-видимому, имеет различную патофизиологическую структуру, в зависимости от того тормозного фона, на котором он появляется. В одних случаях мы имеем дело с тормозным процессом, захватившим преимущественно двигательный анализатор мозговой коры большого, в других – его зрительный или слуховой анализатор и, наконец, в третьих случаях мы имеем дело с разлитым тормозным процессом, распространившимся по всему головному мозгу больного. Возможно, что от этой различной патофизиологической структуры кататонического синдрома зависит как большая или меньшая глубина кататонических явлений, различная форма их, так и различная степень устойчивости их вообще и по отношению к терапевтическим воздействиям в частности.
Приведенный нами выше порядковый перечень различных патофизиологических реакций мы наблюдали у больных под влиянием их заболевания шизофренией. Тот же самый порядок их появления мы констатировали и под влиянием различных видов активной терапии шизофрении по мере повышения доз вводимого больным токсического вещества. По-видимому, в распоряжении нашей нервной системы имеются одни и те же определенные типы реакции, посредством которых нервная система отвечает на самые разнообразные вредоносные начала как эндогенного, так и экзогенного характера. Но, в зависимости как от врожденных, так и от приобретенных в жизни реактивных особенностей данной нервной системы, указанные реактивный фонд используется различно.
Обратимся к другому, не лишенному интереса вопросу.
Кроме единичных патофизиологических реакций при наших опытах на нередко встречались более или менее сложные комплексы этих реакций. Чем глубже была заторможена высшая нервная деятельность больного, тем чаще встречались эти комплексы и тем сложнее были их структура. Так, при среднем скрытом периоде простой моторной реакции от 1,000 до 2,000 секунды они встречались в 68% случаев, при скрытом периоде от 2,000 до 3,000 секунды – в 79% и, наконец, при скрытом периоде от 3,000 до 4,000 секунды – в 100% случаев. При этом сложные комплексы, состоящие более чем из двух компонентов, встречались при скрытом периоде реакции до 0,500 секунды в 3,9% случаев, при скрытом периоде от 0,500 до 1,000 секунды – в 12,1%, при скрытом периоде от 1,000 до 2,000 секунды – в 19,3% и, наконец, при скрытом периоде реакции от 2,000 до 3,000 секунды – в 54% случаев. Чем чаще встречаются у больного комплексные патофизиологические структуры и чем они сложнее, тем, по-видимому, труднее поддаются они терапевтическому вмешательству.
Каким же образом чаще всего объединялись различные патофизиологические реакции у шизофреников в те или иные комплексы?
В основе этих объединений обычно лежала однотипность тормозного фона высшей нервной деятельности больного, на базе которого появлялись различные патофизиологические реакции. Так, чаще всего импульсивные реакции объединялись с нестойкими кататоническими, негативистические – со стереотипными, стойкие кататонические – с полным отсутствием реакции вследствие кататонического ступора.
Все полученные нами патофизиологические реакции, поскольку они требуют для своего появления той или другой степени патологической заторможенности высшей нервной деятальности больного, являются гипноидными реакциями. Так как они в большей или меньшей степени свойственны каждому больному шизофренией, из этого, естественно, необходимо сделать вывод, что во всех своих стадиях, во всех своих формах шизофренический процесс является гипноидным состоянием высшей нервной деятельности больного шизофренией.
Поставим теперь перед собой другой основной вопрос, являются ли различные гипноидные патофизиологические реакции специфичными для шизофренического процесса?
На этот вопрос мы должны будем дать отрицательный ответ. Специфичными для шизофренического процесса являются не сами патофизиологические реакции, а их течение, их динамика на протяжении шизофренического процесса, начиная от самых свежих форм до исходных состояний.