Cтаття була опублікована Євгенією Шевальовою в співавторстві з Д. Д. Сілла у журналі «Современная Психоневрология» (№2, 1928 рік). Зазначимо, що у травні 1927 року інше дослідження Шевальової про дітей-ватажків з’явилося в «Архівах психології» Едуарда Клапареда (Швейцарія). Останній високо оцінив роботу одеських дослідників.
Діти Євгена та Євгенії Шевальових. Зліва направо: Володимир, Тетяна, Тамара та Андрій. Орієнтовно 1923-1924 рік.
Д-р мед. Е. Н. Шевалева и Д. Д. Силла (Одесса).
Из Одесского кабинета социальной педагогики.
Вожачество в социальной жизни человечества играет огромную роль. Вопрос о сущности этого явления – один из самых важных вопросов социологии, но, к сожалению, вопрос этот еще мало подвергался научному исследованию. Объективные методы изучения, сыгравшие такую важную роль в других областях знания, почти совсем не коснулись вопроса о сущности, причинах и формах вожачества и существующие в литературе характеристики вожаков нередко бывают полны чисто случайных, субъективных черт.
Мы считаем, что изучение вожачества должно быть поставлено на вполне объективную научную базу. Подобной базой является строго объективное наблюдение над поведением вожака и над его взаимоотношениями с коллективом, а также и экспериментальное изучение этих явлений. Коллективный естественный эксперимент менее других видов эксперимента уходит от обычных жизненных условий деятельности вожака в коллективе, почему он и является предпочтительным в деле экспериментального изучения вожачества. Коллективный естественный эксперимент дает нам возможность углубить наше объективное наблюдение над явлениями вожачества и позволяет нам вызывать те или иные социальные явления по нашей собственной воле, не выжидая их естественного появления. Детское вожачество может нам дать богатый материал для объективного изучения указанного нами вопроса, являясь очень удобным, как для объективного наблюдения, так и для естественного эксперимента в детских учреждениях. Вопрос о детском вожачестве в свою очередь имеет очень большое значение как для педолога, так и для педагога-практика, работающего с детским коллективом. Нередко от поведения вожака зависит благополучие всего детского коллектива. Для педагога часто – овладеть вожаком, значит овладеть и всем коллективом. А между тем, к сожалению, мы еще очень мало знаем относительно того, в чем заключается влияние того или другого вожака на детский коллектив, и как следует поступать, чтобы усилить, или наоборот, затормозить это влияние, или же направить его по другому, более желательному для нас руслу. Особое значение имеет руководство вожаком детского коллектива в борьбе с детской беспризорностью: часто от воли вожака зависит вовлечение целого коллектива беспризорных в детское учреждение и дальнейшее поведение этого коллектива в первичном учреждении.
Настоящая работа посвящена попытке экспериментального изучения детского вожачества путем коллективного естественного эксперимента. В качестве материала мы пользовались испытуемыми в возрасте от 5 до 15 лет воспитанниками учреждений Соцвоса. Объединяя детей по два человека, а иногда и по три в такой коллектив, мы предлагали подобному коллективу придумать общий рассказ на свободную тему. Коллективы мы брали то одновозрастные, то разновозрастные для того, чтобы учесть роль вожака, как в одновозрастном, так и в разновозрастном коллективе. Для того, чтобы сравнить вожачество в однополых и разнополых коллективах, мы брали также то однополые, то разнополые коллективы. Кроме того, одного и того же ребенка мы погружали то в одну, то в другую социальную среду, экспериментальным путем частично изменяя состав детского коллектива, и таким образом мы могли судить о том, каким образом явления вожачества меняют свой характер в зависимости от индивидуальных особенностей детей, входящих в детский коллектив.
Предложив детскому коллективу дать общий рассказ и объяснение, что в рассказе должны принимать по очереди все дети, экспериментатор, сохраняя молчание, наблюдал за поведением детского коллектива и записывал реакции отдельных членов его. Мы предпочли коллективный детский рассказ другим видам детского коллективного труда ввиду того, что рассказ легче других видов детского труда подвергается как количественному, так и качественному объективному учету. С другой стороны коллективный рассказ является одной из наиболее часто встречающихся форм детского коллективного труда в детских учреждениях.
Всего перед нами прошло 907 детей, объединенных в 400 коллективов. Наиболее частой комбинацией был коллектив в два человека. Наиболее часто встречающимся возрастом был возраст от 10 до 15 лет.
Благодаря отсутствию стенографа, методика записи опытов была двух типов.
В 300 коллективах мы дословно записывали каждое слово, сказанного детьми, а в других 100 коллективах мы вместо каждого слова, сказанного ребенком, ставил одну черту для того, чтоб своею записью не задерживать речевого возбуждения ребенка и иметь возможность при помощи секундомера отметить длительность различных моментов коллективного труда. Таким образом второго типа запись представляла из себя двоякого рода учет: с одной стороны один из листов записи, испещренный на подобие телеграфной ленты черточками, давал нам возможность судить о том, сколько слов было сказано каждым членом коллектива, с другой стороны на втором листе мы отмечали по секундомеру длительность скрытого периода между основным предложением экспериментатора дать коллективный рассказ и первым рефлексом на этот раздражитель со стороны коллектива в виде продоложения темы, затем мы отмечали длительность скрытого периода между продолжением темы и началом самого рассказа. Вслед за указанными отметками шли цифры, говорящие о том, сколько времени говорил каждый из участников коллектива, и сколько времени длилось молчание между отдельными выступлениями детей. Полученными нами записями первого типа мы пользовались, главным образом, как для количественного, так главным образом для качественного учета поведения вожака, записями же второго типа исключительно для количественного учета речевых рефлексов детей и для учета быстроты появления этих рефлексов.
Из 707 человек детей, проведенных в коллективах первого типа мы снова взяли 200 человек в тех же самых коллективных комбинациях для записей второго типа. Таким образом по отношению к этим детям мы имели полную возможность произвести, как качественный, так и количественный учет их речевой деятельности, а также и учет быстроты образования сочетательных рефлексов в том иди другом коллективе. При стенографической записи мы могли бы иметь все необходимые нам данные на протяжении одного опыта.
Прежде чем приступить к изложению полученных нами данных необходимо предварительно остановиться на некоторых предпосылках, имеющих значение для дальнейшего понимания этих данных. В коллективном рассказе мы имеем дело с различными видами рефлекторной возбудимости детского коллектива и, когда впоследствии мы будем говорить о результатах коллективной работы, мы будем сразу апеллировать ко всем видам деятельности ребенка, проявленной в коллективном рассказе, не пытаясь разложить эту деятельность на ее основные более простые элементы, так как для подобного рода разложения мы не имеем достаточно объективных данных. Человеческая речь является одновременно отображением различного вида рефлекторной возбудимости организма и каждое произнесение ребенком слово одновременно говорит на как о его моторной, так и о синтетической, аналитический и эмоциональной деятельности.
Обращаясь к полученным нами данным отметим, что прежде всего мы обратили внимание на длительность речевого возбуждения каждого из членов коллектива. В каждом коллективе, состоящем из двух человек, мы разделили его членов на две группы: 1) на группу с более длительным и 2) на группу с менее длительным речевым возбуждением. В то время, как у одних из членов коллектива речевое возбуждение ограничивалось несколькими секундами, у других оно длилось несколько минут в течение всего коллективного рассказа.
В первой группе, то есть у членов коллектива с более длительным речевым возбуждением, возбуждение это продолжалось на протяжении всего рассказа в среднем семь минут и 38 секунд. Во второй группе с менее длительным речевым возбуждением оно длилось в среднем 3 минуты 25 секунд. Что касается крайних вариантов длительности речевого возбуждения, то мы должны будем отметить в качестве подобных вариантов длительность возбуждения, равную нулю секунд и, с другой стороны, равную 27 минутам. Если мы подойдем к приведенным нами цифрам, обозначающим длительность речевого возбуждения с точки зрения детского вожачества, то мы должны будем отметить, что 94% случаев те дети, которые принадлежали к группе более длительно возбудимых в речевом отношении, в то самое время по всему своему побуждению являлись вожаками детского коллектива, то есть играли доминирующую роль в коллективном рассказе.
Таким образом, длительность речевого возбуждения являлась одной из самых постоянных и вместе с тем одной из самых характерных черт вожака детского коллектива в коллективном рассказе. Невольно возникает вопрос: не является ли вообще сравнительно более значительная (сравнительно с другими членами коллектива), длительность того или другого вида рефлекторной возбудимости необходимой чертой вожака в коллективе?
В работе «Опыт коллективной рефлексологии дошкольного возраста» мы отмечаем, что в дошкольном возрасте, в свободным коллективах на протяжении одной и той же игры, благодаря недостаточной длительности рефлекторной возбудимости, один вожак нередко сменяет другого, предшествующего ему вожака. Подобное явление встречается уже значительно реже в школьном возрасте, когда длительность возбуждения с возрастом вообще увеличивается. Приведенный пример нам показывает, что в дошкольном возрасте недостаточная длительность возбуждения тормозит деятельность вожака детского коллектива.
Говоря о длительности речевого возбуждения вожака детского коллектива, мы должны особенно подчеркнуть слово «сравнительная», так как ни в каком случае мы не можем говорить о каких-нибудь абсолютных цифрах, характеризующих длительность возбуждения, которые давали бы право ребенку называться вожаком коллектива. Понятие о вожачестве вообще понятие крайне относительное. Играя роль вожака в одном коллективе, тот же самый ребенок делается нередко самым пассивным членом другого коллектива, в зависимости от возрастных, половых и индивидуальных особенностей детей, входящих в состав детского объединения, а также и от их жизненного опыта в том или другом виде коллективного труда. Вожак коллектива, занятого каким-нибудь одним видом коллективной деятельности, может быть пассивным членом в коллективе, занятом другим видом коллективного труда. Кроме того, один и тот же ребенок при всех прочих равных условиях может проявить себя вожаком или более пассивным членом коллектива в зависимости от того, застанет ли его данный коллективный труд в состоянии возбуждения или торможения. Сравнительная длительность рефлекторного возбуждения вообще необходима для вожака: как только рефлекторное возбуждение затормаживается совсем или ослабевает, вожак неминуемо теряет свое место вожака в коллективе, требующего данного вида рефлекторной деятельности. Указанное явление, как мы уже сказали, особенно очевидно в дошкольном возрасте. Во все время коллективного рассказа имеют место раздражители как экзогенного, так и эндогенного, по отношению к отдельным членам коллектива, характера. К числу экзогенных раздражителей относятся раздражители, исходящие от экспериментатора, от других членов коллектива, от всей обстановки, окружающей ребенка во время эксперимента.
К раздражителям эндогенного характера относятся те сочетательные связи, которые возникают у самого ребенка в период речевого возбуждения его в коллективе. Каждое предыдущее слово ребенка является таким образом эндогенным раздражителем, вызывающим его последующий речевой рефлекс.
За единицу рефлекторной возбудимости, в целях учета ее, нами было взято одно слово, сказанное ребенком в коллективе.
В зависимости от силы указанных раздражителей и от индивидуальных особенностей высшей нервной деятельности ребенка, находится длительность речевого возбуждения каждого члена коллектива и, следовательно, также и вожачество того или другого ребенка в коллективе. Социальная среда стимулирует или, наоборот, тормозит вожачество отдельных детей, влияя, прежде всего, на длительность их рефлекторного возбуждения.
При различном составе детского коллектива одна и та же длительность речевого возбуждения может в одинаковой степени характеризовать как вожака, так и самого пассивного члена коллектива, так как один и тот же ребенок может оказаться вожаком одного более слабого и пассивным членом другого более сильного коллектива.
Все это нам говорит о крайней динамичности понятия вожачества с точки зрения длительности речевого возбуждения. Но все же, чем больше способен данный индивидуум вообще к длительному речевому возбуждению, тем больше шансов имеет он стать вожаком целого ряда коллективов, объединенных речевой деятельностью. Мы в нашем экспериментальном материале имеем ряд примеров, указывающих на то, что некоторые дети, несмотря на трехкратное и четырехкратное изменение состава коллектива, все же оставались его вожаками. О том же нам говорит и жизнь детских учреждений, в которых мы иногда имеем в течение долгого времени дело с одним и тем же вожаком, несмотря на то, что состав детского дома в отношении детей неоднократно частично изменяется.
Обратимся теперь к другой черте, в такой же степени характерной для вожака коллектива, именно – к быстроте образования речевых сочетательных связей.
При суждении о быстроте образования речевых сочетательных связей мы руководствовались, с одной стороны, сравнительным учетом числа слов, сказанных членами коллектива во время коллективного рассказа, с другой стороны, величиной скрытого периода между различными раздражителями и ответными рефлексами на них отдельных членов данного коллектива. Обратимся прежде всего к количественному учету детских слов. В среднем число речевых рефлексов вожака в детском коллективе, по нашим данным, равнялось 621 слову, в то время как число слов другого, менее возбудимого в речевом отношении члена коллектива, было почти в два раза меньше, именно равнялось в среднем всего 339 словам. Таким образом, разница между вожаком и более слабым членом коллектива в среднем равнялась 282 словам. Приведенные данные нам указывают на то, что у вожака речевые сочетательные связи образуются значительно быстрее, чем у другого, более пассивного члена коллектива.
Посмотрим теперь, как часто быстрота образования сочетательных связей являлась характерной для ребенка вожака. Полученные нами данные показывают, что в 98% случаев у детей, общее поведение которых во время эксперимента характеризовало их как вожаков, быстрота образования речевых сочетательных связей была значительнее.
Подобно тому, как длительность речевого возбуждения, так и быстрота образования сочетательных связей меняется в зависимости от ряда условий.
Разновозрастный состав детского коллектива понижает в среднем речевую возбудимость детского коллектива. Так, сравнивая среднее количество речевых рефлексов в одновозрастных и разновозрастных коллективах, мы получили в среднем на разновозрастный коллектив 271 рефлекс и на одновозрастный – 306 речевых рефлексов. При этом на каждого члена коллектива в одновозрастном коллективе приходилось 126 рефлексов, в то время как в разновозрастном коллективе с разницей в два года – 80 рефлексов. Если мы обратимся в одновозрастных и разновозрастных коллективах к поведению вожака и к его взаимоотношениям с другими членами детского коллектива, мы увидим, что в одновозрастном коллективе число речевых рефлексов у вожака в среднем меньше (153 рефлекса), в то время как в разновозрастном коллективе оно значительно увеличивается (182). Приведенные нами последние данные говорят нам о том, что разновозрастный состав детского коллектива стимулирует вожака, а одновозрастный состав детского коллектива уменьшает силу его вожачества. В то же самое время при одновозрастном составе коллектива общая продукция детского коллектива значительно увеличивается, более равномерно распределяясь между его отдельными членами, в то время, как при разновозрастном составе детского коллектива понижается общая продукция детского коллектива и увеличивается продукция вожака. Указанное нами явление вполне понятно, так как старшему ребенку, благодаря биологическим особенностям развития его высшей нервной деятельности и благодаря его большему жизненному опыту, гораздо легче быть вожаком младших в разновозрастном коллективе, чем тому же самому ребенку быть вожаком одновозрастного коллектива.
Тоже самое мы будем иметь по отношению к однополому и разнополому составу детского коллектива. Однополый состав детского коллектива повышает также речевую возбудимость детского коллектива. И в то время, как продукция однополого коллектива в среднем равна 260 словам, продукция разнополого объединения в среднем равняется 175 словам. Обратившись к средней речевой возбудимости отдельных членов детского коллектива, мы должны будем констатировать, что при однополом составе детского коллектива детский труд по сопоставлению коллективного рассказа равномернее распределяется между отдельными членами, чем в разнополом коллективе. В то время, как разница между продукцией вожака и самого пассивного члена детского коллектива в однополом коллективе в среднем равна 90 словам, в разнополом коллективе она выше, именно равна 107 словам. Если мы возьмем отдельные коллективы, состоящие из одних девочек и из одних мальчиков, то мы увидим, что в коллективах мальчиков вожачество отчетливее, чем в коллективах, состоящих из одних девочек.
Индивидуальные различия в рефлекторной возбудимости отдельных членов детского коллектива также оказывают сильное влияние на поведение вожака коллектива. Чем больше отличается длительность речевого возбуждения вожака и быстрота образования у него сочетательных связей от других членов коллектива, тем более сильным вожаком он является, и наоборот, чем меньше эта разница, тем меньше влияние вожака на коллектив. Таким образом, чем меньше продукция более пассивных членов коллектива в отношении коллективного рассказа, тем больше продукция в этом рассказе самого вожака, и наоборот. Зависит это явление от того, что обычно вожаками в коллективном рассказе являются дети, легковозбудимые в речевом отношении. Подобные дети обычно не особенно нуждаются в экзогенных раздражителях для повышения их речевой возбудимости и их собственные слова являются вполне достаточными раздражителями для продолжения их речи. В этом отношении вожак детского коллектива резко отличается от других, более пассивных членов детского коллектива, которые очень легко затормаживаются, не будучи возбуждаемы речью своих сотоварищей по работе. Чем длительнее рефлекторная возбудимость вожака детского коллектива и чем быстрее образуются у него речевые сочетательные рефлексы, тем менее зависит он, в коллективном рассказе, от окружающей его социальной среды.
То же самое мы имеем в окружающей нас жизни взрослого общества. Чем сильнее личность вожака в том или другом отношении по сравнению с руководимой им группой, тем независимее его поведение от этой группы и тем свободнее и значительнее проявляется его поведение его собственное «я» в обществе его сотрудников. Кроме того, как на длительность речевого возбуждения, так и на быстроту образования сочетательных речевых связей, большое влияние оказывает и то состояние, в котором в момент эксперимента находится высшая нервная деятельность всех членов данного коллектива. Чем сильнее в данный момент выражено состояние возбуждения в нервных центрах ребенка, тем легче и быстрее реагирует он своими речевыми рефлексами на получаемые им раздражения и тем длительнее его возбуждение. Наоборот, если эксперимент застает его нервную систему в состоянии торможения, ответ его на те же самые раздражители будет замедленным, число рефлексов незначительным и само возбуждение, вызванное раздражителями, кратковременным.
Посмотрим теперь, какая корреляция существует между двумя указанными нами характерными чертами вожака, именно – длительностью возбуждения и быстротой образования сочетательных связей.
Как показал нам опыт, обе указанные черты встречались у вожака коллектива в 90% всех случаев. Что касается остающихся 10% случаев, то в них наблюдалась лишь одна из указанных черт.
Обратимся теперь к учету скрытого периода между раздражителем и ответным рефлексом ребенка. Как мы уже говорили, мы отмечали посредством секундомера скрытый период между концом речи одного коллектива и началом речи другого. Это время показывало нам, насколько быстро у того члена коллектива, которому предстояло говорить, процесс торможения сменялся процессом возбуждения; происходила положительная индукция и в ответ на раздражитель появлялся сочетательный речевой рефлекс. В среднем этот скрытый период равнялся 13 секундам. У вожака этот скрытый период был значительно короче, чем у другого, более пассивного члена коллектива. В то время, как у вожака коллектива скрытый период между раздражителем, исходящим от другого члена коллектива и его ответом, равнялся в среднем 4,6 секунды, у других членов коллектива в среднем он был равен 21,4 секунды.
Приведенные нами сравнительные цифры говорят о том, что положительная индукция происходит у ребенка-вожака значительно быстрее, чем у других членов детского коллектива. Таким образом, по-видимому, благодаря большой возбудимости вожака в речевом отношении, положительная индукция у него совершается легче, чем у его сотоварищей по работе. В то время, как нередко другие дети перед тем, как реагировать на слова товарища, хранят долгое молчание, вожак коллектива в ответ на те же слова дает сравнительно очень быстро свои речевые рефлексы. Все это указывает нам на то, что быстрота положительной индукции является тоже одной из характерных черт ребенка-вожака.
Особенно ярко проявляется эта сравнительная гибкость положительной индукции в начале коллективного рассказа. В 96% случаев вожак коллектива первый отзывается на призыв экспериментатора дать коллективный рассказ, предлагая тему этого рассказа.
Этот момент является особенно трудным испытанием для вожака. Детскому коллективу после предложения экспериментатора дать рассказ на свободную тему, предстоит очень трудная задача произвести сложную синтетическую и аналитическую работу, выбрав из довольно обильного багажа имеющихся у него сочетательных связей лишь некоторые из них для того, чтобы предложить тему коллективного рассказа. Время, употребленное на эту работу вожаком коллектива, колеблется между 8 минутами 25 секундами и 5 секундами. В среднем оно равняется 2 минутам 31 секунде.
Следующим моментом, характеризующим сравнительную быстроту положительной индукции является самое начало рассказа. Между тем моментом, когда вожаком или другим членом коллектива бывает дана тема рассказа и самым началом рассказа, членам детского коллектива предъявляется другая, уже несколько более легкая, более ограниченная задача выбрать из всех имеющихся у них сочетательных связей все, что так или иначе относится к предложенной теме рассказа. В 95,2% случаев эту задачу в коллективе также берет на себя вожак коллектива. Справляется он с этой задачей уже с значительно большей легкостью, чем с первой, то есть с выбором темы для рассказа.
Положительная индукция протекает у вожака детского коллектива значительно быстрее, чем у других его сотоварищей по работе.
До сих пор мы говорили лишь о чертах, характеризующих процессы возбуждения у вожака детского коллектива, именно о длительности возбуждения, о быстроте образования сочетательных связей, зависящей в свою очередь от более подвижной положительной индукции. Обратимся теперь к характеристике процесса торможения у вожака в коллективном рассказе. Из всего, сказанного нами до сих пор, явно вытекает, что процесс торможения у вожака коллектива занимает значительно меньшее место, чем у остальных членов коллектива.
Но все же в этом отношении необходимо указать на два типа вожаков. Один тип вожака все же обладает способностью к торможению, достаточной для того, чтобы продолжать оставаться социальным членом коллектива, давая возможность высказаться во время рассказа и другим своим товарищам по работе. Что касается другого типа вожака, то у него настолько сильно выражено превалирование процессов возбуждения над процессами торможения, что процессы торможения в его коллективной работе почти отсутствуют и отрицательная индукция происходит крайне редко. Такие вожаки единолично или почти единолично ведут свесь рассказ, не позволяя сказать почти ни одного слова своему товарищу. Если последний, несмотря на большое сопротивление, оказываемое ему со стороны вожака, все-таки начинает говорить, вожак сейчас же прерывает его и продолжает рассказ снова единолично.
Указанные нами очень нередкие случаи говорят нам о большой силе возбуждения у вожака, и о дефектах его индуктивной деятельности. В данных случаях, благодаря превалированию процессов возбуждения над процессами торможения, у вожака с трудом происходит отрицательная фаза индукции, правильное функционирование которой у всех членов коллектива крайне необходимо для гармоничной работы данного коллектива.
В особенности это правильное чередование процессов возбуждения с процессами торможения необходимо в такой коллективной работе, как коллективный рассказ, который основан на чередовании работы отдельных членов данного объединения.
Недостаточная отрицательная индукция вожака ведет неминуемо к подавлению им других членов коллектива, что является крайне нежелательным с педагогической точки зрения. Чем более гибкой является как положительная, так и отрицательная индукция у вожака детского коллектива, тем более гармоничной и желательной в педагогическом отношении является его работа. В таких случаях вожак является лишь стимулирующим началом всякого коллектива и не подавляет самодеятельности последнего. Мы уже указывали в нашей работе на ряд признаков, указывающих нам на более совершенство соотносительной деятельности вожака по сравнению с другими членами коллектива. Теперь мы остановимся на продукции вожака в коллективном рассказе, по отношению к самому содержанию рассказа.
Для того, чтоб не покидать объективной базы экспериментального исследования, мы и о содержании сказанного вожаком коллектива судили по чисто объективным данным количественного учета. Таким образом, мы констатировали, что речевые рефлексы вожака детского коллектива по сравнению с речевыми рефлексами его сотоварищей по работе являются в среднем более дифференцированными. Если мы обратим внимание на всю массу слов, сказанную коллективом во время рассказа, мы должны будем отметить, что у вожака, в большинстве случаев, речь является более содержательной, чем у других членов коллектива, то есть она содержит большее, по сравнению с ними, количество разных слов. В среднем в указанном нами отношении, речь вожака детского коллектива богаче его сотоварища по работе на 23,9 слова.
Объясняется это явление по-видимому тем, что благодаря своей более совершенной соотносительной деятельности, ребенок-вожак в своем рассказе лучше, полнее использует свой жизненный опыт, чем другие дети.
Раньше мы указывали на то, что в то время, как общее число слов у вожака в рассказе в среднем равняется 621 слову, общее число слов, сказанных другими членами коллектива, равняется всего 339 словам, то есть разница между вожаком коллектива и другими, более пассивными членами, в отношении числа слов равна 282 словам.
Сравнивая эту разницу с разницей в богатстве речи между вожаком коллектива и его сотоварищем – равную всего 23 словам, мы должны отметить, что разница в богатстве речи, в ее содержательности значительно меньше, чем разница в общем числе слов. Указанное явление, по-видимому, говорит нам о том, что в коллективном рассказе вожачество ребенка в гораздо большей степени объясняется силой его речевого возбуждения, чем степенью дифференцирования его речевых рефлексов. Мы отмечали случаи, когда нам было совершенно очевидно, что в настоящий момент вожаку коллектива нечего сказать, но все-таки, благодаря своей повышенной речевой возбудимости, он ежеминутно прерывал своего товарища по работе, стараясь не дать ему участвовать в коллективном рассказе. То и дело мы слышали от него: «подожди, я скажу, подожди, я скажу» и, когда под влиянием этих слов товарищ умолкал, вожак коллектива тоже молчал или с трудом находил одно, два слова для продолжения рассказа. Как только товарищ делал новую попытку продолжать рассказ, вожак коллектива, немедленно сильно возбуждаясь под влиянием его выступления, хватал его за руку, запрещал ему говорить, чтоб снова, сказав одно два слова, замолчать.
Наши экспериментальные данные как бы подтверждают вполне объективным путем мысли, высказываемые рядом авторов, именно, что положительная волевая установка у вожака детского коллектива встречается значительно чаще, чем его интеллектуальное превосходство. Одно сильное речевое возбуждение, даже не сопутствуемое с быстротой образования сочетательных связей, может сделать из ребенка вожака коллектива. В этих случаях мы иногда даже имеем дело с обобщением двигательного возбуждения вожака, характерным для сильного состояния возбуждения: он вскакивает с места, ходит по комнате, хватает за руку своего товарища по работе и т.д. и т.д.
Все сказанное нами отнюдь не говорит, однако, о том, что более дифференцированная речевая деятельность не является характерной для вожака коллектива в коллективном рассказе. Об этом нам достаточно убедительно говорит приведенная нами разница в степени дифференцирования речевой деятельности, равная в среднем 23 словам. Более значительная степень дифференцирования речевых рефлексов вожака, по сравнению с другими членами детского коллектива, нами наблюдалась в 81,6% случаев.
Просматривая полученный нами путем коллективного естественного эксперимента материал, в некоторых случаях мы отмечаем случаи инадекватной рефлекторной деятельности детского коллектива. Случаи подобной инадекватности были сравнительно малочисленны, так как свободная тема рассказа давала возможность детскому коллективу не сильно выходить из рамок доступного ему жизненного опыта.
В отношении адекватности рефлекторной деятельности вожак также стоит значительно впереди других членов коллектива. Он следит в большинстве случаев за адекватностью рефлекторной деятельности своего товарища по работе и помогает ему, в случае инадекватности его рефлексов, выбраться на правильную дорогу. Чем значительнее разница между вожаком и другим членом коллектива в степени дифференцирования соотносительной деятельности, тем более чутко реагирует вожак на ошибки своих товарищей по работе. Особенно резко чувствуется у некоторых вожаков их большая чуткость к эмоциональной инадекватности речевых рефлексов их товарищей по работе.
В итоге всего сказанного, мы приходим к следующим выводам:
1. Для того, чтоб вывести вопрос о сущности вожачества из того длительного тупика, в котором он находился, необходимо перейти от общей, чисто субъективной оценки черт, присущих вожаку, к чисто объективному учету их.
2. Для объективного исследования сущности детского вожачества, необходимо подвергнуть этот вопрос длительному изучению, путем объективного наблюдения и эксперимента.
3. Коллективный естественный эксперимент, более других экспериментов приближающийся к обычным жизненным условиям работы вожака в детском коллективе, является предпочтительным в деле изучения сущности детского вожачества.
4. По данным коллективного естественного эксперимента, характерными чертами ребенка вожака, по сравнению с другими членами детского коллектива являются следующие черты:
а) сравнительная длительность возбуждения;
б) сравнительное превалирование процессов возбуждения над процессами торможения;
в) сравнительная легкость положительной индукции;
д) сравнительная затруднительность отрицательной индукции;
е) сравнительно большая степень дифференцирования рефлексов;
ж) сравнительно большая адекватность рефлексов.
5. Ребенок, обладающий указанными нами чертами, в большей степени, чем другие члены коллектива, при всех прочих равных условиях, имеет больше шансов стать вожаком детского коллектива, чем другие дети.
6. Чем более развиты у ребенка указанные нами черты, – тем больше детей может попасть в сферу его вожачества и тем более стойкий характер будет носить это вожачество.
7. Присутствие одной или нескольких из указанных нами черт бывает нередко достаточно для того, чтобы сделать ребенка вожаком коллектива.
8. Мы особенно подчеркиваем в нашей оценке характерных черт вожака слово «сравнительно», так как мы считаем, что понятие «вожак» – понятие в высшей степени относительное и все указанные нами качества имеют лишь сравнительную ценность, главным образом в зависимости от состава детского коллектива.
9. Вожачество в одном виде коллективной рефлекторной деятельности вовсе не обусловливает собой вожачества того же самого ребенка в других видах рефлекторной деятельности.
Все полученные нами данные, таким образом, говорят о крайне динамичном характере вожачества и о крайней относительности этого социального явления. Даже не протяжении одного и того же опыта весы вожачества постоянно колеблются, склоняясь то на сторону одного, то на сторону другого члена коллектива. Чем сильнее выражены у вожака указанные нами черты, тем более стойким является и его вожачество.
Проделанная нами работа по экспериментальному изучению детского вожачества, как уж мы указывали, касается лишь определенного вида детского коллективного труда, но наблюдения наши над детским коллективом в других видах коллективного труда заставляют нас предполагать, что указанные нами отличительные черты вожака остаются в силе и для других видов коллективного сотрудничества, что является вполне понятным, так как по нашему глубокому убеждению, вожачество в основе своей подчиняется общим рефлексологическим законам высшей нервной деятельности, а законы эти проявляются одинаково во всех видах человеческого коллективного труда.