Публікація є передруком статті «Одна интересная жизнь», яку написав про Андрія Шевальова його друг – одеський письменник  та альпініст Володимир Мамчич. Матеріал надруковано у книзі «Украинские вертикали» (видана у Києві 2009 року) та збірці «Одесса в море гор» (Одеса, 2012 рік).

 

ОДНА ИНТЕРЕСНАЯ ЖИЗНЬ (1919-1998)

 

 Альпинизм всегда меня удивлял обилием встреч, общения в большинстве своем с интересными, неординарными людьми.

Здесь мне хочется рассказать об альпинисте, не достигшем высоких спортивных успехов, человеке, фактически только прикоснувшимся к альпинизму, но который стоял у истоков одесского альпинизма, был короткое время одним из его организаторов и личность которого считаю достойной рассказа  в альпинистском сборнике.

Среди славной плеяды первых организаторов и руководителей альпинизма в Одессе: проф. Кириллова А. Е., инженера Блещунова А. В., проф. Дивари Н. Б., имя проф. Шевалёва А. Е. как бы забылось, затерялось.

И только в 2004 г. И. Л. Чопп, одесский журналист, инструктор альпинизма, ходивший с Шевалёвым в горы в послевоенные годы, воздал ему должное в небольшой, но ёмкой, информативной книге «Ведущие к вершинам», посвятив ему очерк в одном ряду с очерками о Блещунове А. В., Дивари Н. Б. и Симоненко В. К.

Мне посчастливилось с Андреем Евгеньевичем встретиться и общаться в последние годы его жизни благодаря старейшей одесской альпинистке, инструктору І категории Хане Сауловне Степановой-Ленер. Кстати, она же первый инструктор нынешнего председателя Федерации альпинизма и скалолазания Украины Симоненко В. К., у которой он в 1960 г. в альплагере «Белала-Кая» выполнил норму на значок «Альпинист СССР».

В 1996 г. Хана Сауловна обратилась ко мне: «Володя, если вы согласитесь, я вас хочу познакомить с профессором Андреем Евгеньевичем Шевалёвым. Ему 77 лет, у него есть небольшая яхта на острове Тендра. Он попросил меня подыскать кого-нибудь из альпинистов в помощь для управления яхтой на острове Тендра».

Так я познакомился с этим замечательным человеком.

Личность профессора, доктора биологических наук Андрея Евгеньевича Шевалёва настолько многогранна и интересна, что описать её в короткой статье можно только фрагментарно.

СЕМЬЯ. Шевалёвы – одесская семья, члены которой (пять докторов наук, четыре профессора и два кандидата наук) в двух поколениях внесли значительный вклад в отечественную науку.

АЛЬПИНИЗМ. Хана Сауловна Степанова-Лернер рассказала мне, что приобщение А. Е. Шевалёва к альпинизму, дружба с А. В. Блещуновым произошли еще в 1938 г., во время ее учебы на биологическом факультете Одесского университета. Она была на ІІ курсе, занималась парашютным спортом, уже прыгала с парашютом. Ей было поручено приглашать первокурсников в парашютный кружок. Шевалёв тогда был первокурсником.

Но всё произошло иначе.

Оказывается, Шевалёв после окончания 10-го класса перед поступлением в университет побывал в Приэльбрусье. Даже не в горном походе, а в развлекательном путешествии, как это было принято в давние времена в его профессорской, да и просто в интеллигентных состоятельных семьях.

На склонах Эльбруса, опять же, случайно, Андрей Евгеньевич познакомился с проф. Кирилловым А. Е., старейшим одесским альпинистом. Тот порекомендовал ему встретиться в Одессе с Блещуновым А. В.

С этой встречи А. Е. Шевалёв «заболел» горами, подружился с А. В. Блещуновым.

И когда Шевалёв закончил І курс, на университет поступили две путевки в альплагерь «Наука» в Черемколе. Хана Сауловна уехала к родителям в Херсон на каникулы. Шевалёв взял эти две путевки, отправив Хане Сауловне телеграмму с приглашением в горы: «Путевка и поезд бесплатные (в то время так и было!), а мне, как сыну профессора, путевка платная».

После уговоров родителей Хана Сауловна с Шевалёвым поехали в а/л «Наука», совершили зачетное восхождение на вершину Черемкол и получили значки «Альпинист СССР І cтепени».

Хана Сауловна Степанова-Лернер сейчас живет в Израиле, ей 92 года. Она в  здравом уме и светлой памяти, с теплотой вспоминает Одессу и всех альпинистов. Это всё она недавно рассказала мне по телефону в ответ на мой вопрос: «Кто кого привел в Альпинизм? Андрей вас или вы его?»

Шевалёв в молодости: среднего роста, крепкий, смелый, по своим физическим и психологическим возможностям мог стать классным альпинистом.

Но у него не было даже здорового тщеславия, стремления к альпинистским разрядам и званиям. Он просто любил горы, а не разряды и звания. Наверное, из-за того, что он был воспитан морем, его просторами, когда всё дальше отодвигается горизонт, а его яхта или баркас стремится его догнать. Со школьных лет профессорский сын всё свободное время проводил на море с яхтсменами и рыбаками.

И он в 1939 г. вместо того, чтобы поехать в альплагерь, устраивается работать на Памирскую биологическую станцию на Восточном Памире. Когда срок его работы на биостанции подходил к концу, он вызвал телеграммой своего товарища Шуру Блещунова.

Кстати, и А. В. Блещунов, фактически создавший альпинизм в Одессе, также не стал мастером спорта, не стремился к званиям. Они просто любили горы, приобщали других к этой любви и этим Шевалёв и Блещунов были близки по духу и характеру.

Позже Блещунов мог ради интересной инженерной и научной работы отказаться от выезда в горы и уехать из Одессы на полгода и больше, оставив руководство альпинистской секцией на Шевалёва.

Во время работы на Восточном Памире Шевалёв совершил восхождение на вершину Зор-Чечекты (5650 м), сняв записку советско-германской экспедиции 1928 г., в составе которой был альпинист, «прокурор республики» Н. В. Крыленко, академики Щербаков и О. Ю. Шмидт и др.

Блещунов по прибытии на биостанцию позже совершил восхождение на эту же вершину, сняв с вершины записку Шевалёва. Далее они вдвоем (!!) по плану, разработанному еще в Одессе, совершают труднейший многодневный горный поход с Памирского тракта к Усайскому завалу возле Сарезского озера по дотоле неизвестному пути. Поход оказался более длительным и опасным, чем они рассчитывали. Но они достигли цели. Более того, они встретились с «пропавшей» научной экспедицией. Оказалось, что экспедиция потеряла радиостанцию во время бури на Сарезском озере. Назад они пошли другим путем, спустившись в долину по крутым тропам с оврингами вдоль бурной р. Бартанг, через которую в конце пути им пришлось переправляться на надувных мешках из бараньих шкур. Путешествие получилось романтическим. Именно после этого Блещунов влюбился в Памир, и на следующий год он организовал уже большую одесскую научно-спортивную экспедицию, в которую Шевалёв не попал из-за занятости по работе.

Блещунов организует и в следующем 1941 г. научно-спортивную экспедицию. В район будущих маршрутов отправляет двух разведчиков – Шевалёва и Дивари. Но началась война и они спешно из Средней Азии, с приключениями возвращаются в Одессу.

После войны Шевалёв попадает в горы только в 1949 г., участвуя в походе на Кавказе в ущелье реки Чхалты вместе с Британовым, Нояхсом и Чоппом. После похода они вчетвером занимаются в Украинской школе инструкторов альпинизма в ущелье Адыл-Су. Шевалёв совершает восхождения на пик Вольной Испании (3Б), вершину Бжедух (3Б), получает звание инструктора альпинизма.

1950 год. Блещунов уезжает в Армению на строительство Бюроканской астрофизической лаборатории. Шевалёв остается руководителем Одесской альпинистской секции. Шевалёв проводит большую организаторскую работу по подготовке к выезду в горы. Он организует участие одесских альпинистов в Первомайской демонстрации в колонне физкультурников. Его родная сестра Татьяна, кандидат архитектуры, оформляет колонну альпинистов. Горсовет позже наградил Шевалёва грамотой.

Далее Шевалёв уже на Кавказе, на базе Украинской школы инструкторов проводит сбор одесских значкистов «Альпинист СССР». Здесь же совершает несколько восхождений, в т. ч. траверс вершин Башкара-Гадыл (3Б).

А вот последний выезд в горы в 1951 году оказался для Шевалёва трагическим.

При восхождении вчетвером на в. Аманауз заболел один из участников и с сопровождающим ушел вниз. Шевалёв с Гришей Пиндриком продолжали восхождение. На одном из привалов на снежном склоне Гриша Пиндрик, несмотря на возражения Андрея, отвязался и отошел без ледоруба в сторону, затем поскользнулся и улетел далеко вниз на скалы. Шевалёв спустился к нему и определил, что Гриша Пиндрик мёртв.

Эта смерть чрезвычайно взволновала его, повлияла на его эмоциональное состояние. Для него, потомственного врача, высоконравственного человека, гуманиста, человеческая жизнь была наивысшей ценностью. Он, ведущий хирург на фронте, спас не одну жизнь, видел не одну смерть. Но тогда была война. А здесь, на его глазах случайно, нелепо гибнет совсем молодой человек, его товарищ. Зачем эта смерть? Во имя чего?

К тому же, в Одессе допросы следователя, судебное разбирательство, объяснения родным покойного, товарищам альпинистам.

Шевалёв принимает тяжелое для себя решение: больше никогда не ходить в горы. Правда, он оставил для себя возможным нечастое общение с друзьями-альпинистами: Блещуновым, Дивари, Степановой-Лернер, Чоппом.

В период моего общения с Шевалёвым он тактично уходил от разговора об альпинизме. На мои приглашения посетить наш новый альпинистский клуб он обычно отвечал отказом. Но однажды в 1997 г. я уговорил его посетить выставку альпклуба «Альпинисты Украины на вершинах мира» в Одесском краеведческом музее. Выставка ему понравилась. Позже я его привез в альпклуб. Андрей Евгеньевич с одобрением увидел большой портрет Блещунова на стене справа от входа. Далее я ему показал наш зал для тренировки скалолазов, тренажерный зал, зал для проведения лекций, библиотеку. Далее я его познакомил с директором клуба Горбенко М. М. Мы договорились, что Андрей Евгеньевич прочитает новичкам познавательную лекцию о дельфинах, о своей научной работе с дельфинами на острове Тендра.

Но, к сожалению, эта лекция не состоялась. Через две недели, 5 декабря 1998 г., Андрей Евгеньевич Шевалёв умер. Ночью, перед утром, тихо, во сне.

ПРАВЕДНИК МИРА. В годы оккупации Одессы Андрей Евгеньевич вместе со своим отцом, главным врачом психиатрической больницы, профессором, доктором медицинских наук, спасли от угона в гетто примерно 250-260 евреев, спрятав их в больнице с фальшивыми историями болезни на украинские и русские фамилии среди 700 душевнобольных пациентов.

Андрей Евгеньевич деятельно помогал отцу в эти тяжелые 2,5 года, доставая еду, топливо, воду, медикаменты для больницы. Ему приходилось даже обходить дома на Слободке и Молдаванке, обращаясь за помощью к жителям. И несмотря на тяжелое время, люди помогали. Андрей Евгеньевич рассказывал, как на одесских базарах крестьяне в конце дня перед отъездом в село отдавали ему остатки нераспроданных продуктов, как он сам ездил в окрестные сёла и обменивал одежду умерших пациентов на продукты.

Удивительно, что за весь период оккупации никто из 65 человек персонала больницы не выдал Евгения Александровича Шевалёва, настолько он был удивительной и уважаемой личностью.

В 90-е годы были найдены свидетели этих событий. Комиссией израильского центра «Яд-Вашем» Евгению Александровичу и Андрею Евгеньевичу в 1999 г. присвоены звания «Праведник Мира» за спасение многих евреев.

Оценивая поступки – свои и отца, Андрей Евгеньевич с присущей скромностью написал: «Человек, не имеющий отношения к медицине, спасает жизнь другому человеку. Мы, не задумываясь, говорим: он совершил подвиг. Но ведь само призвание врачей заключается в спасении людей – это их прямая обязанность, долг. И поэтому, по отношению к ним, в подобных случаях, мы обычно говорим не о подвиге, а о выполненном долге…»

ВОЙНА. Отрывок из фронтового письма 4 марта 1945 г. родным в Одессу, фронтовой треугольник с печатью «Полевая почта…» и печатью «Просмотрено военной цензурой…»:

«Дорогие мои! Я жив, здоров… Были тяжелые бои за Будапешт, его называют вторым Сталинградом. Но это уже позади, и только, как памятники, стоят, притаившись за углами домов и на поворотах дорог, сотни обгоревших «королевских тигров» и «пантер», а в полях искореженные корпуса самолетов с черными крестами. Всё это было тяжело, но всё это в прошлом. Теперь ветреная, холодная весна. Временами снег и так редко солнце…

…Я хочу днями прочесть ряд докладов по хирургии младшим врачам. Готовлюсь к военной научной конференции, которая должна быть скоро…»

Шевалёв вернулся с фронта в конце 1945 г. гвардии капитаном медицинской службы с орденом «Красной Звезды», медалями «За боевые заслуги», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены».

О войне рассказывал редко и неохотно. Я понимал, что то, что он видел во время работы хирургом в медсанбате, не предрасполагает к рассказам. Редкие встречи с ветеранами-медиками его отдельного медсанбата 34-й гвардейской стрелковой дивизии в День Победы были для него самыми дорогими праздниками.

ДЕЛЬФИНЫ. После 1968 г. А. Е. Шевалёв переходит из института им. Акад. Филатова в систему Академии наук УССР для ответственной миссии. Согласно правительственному постановлению, ему поручено организовать гидробионическую станцию. Он фактический «хозяин Тендры». Организован отлов и доставка дельфинов на станцию, развернута серия экспериментальных исследований интеллектуальных способностей дельфинов с целью их служебного использования для проведения океанологических и гидроакустических наблюдений, а также с целью рыборазведки.

Результаты проделанной работы заслушивались и одобрялись на заседаниях Совета по гидробионике при Государственном Комитете по науке и технике Совета Министров СССР, а также на Ученом совете в институте кибернетики Академии наук УССР.

Кроме того, результаты исследований оформлялись в виде научно-популярных статей в журнале «Природа», сборнике «Бионика» и др. В эти годы Шевалёв публикует многочисленные газетные статьи о дельфинах, неоднократно безуспешно обращается к городским властям об организации дельфинария в Одессе. В то же время, его привлекают к участию в организации пуска и работы дельфинария в Батуми (Грузия), первого в СССР.

Дельфины и остров Тендра навсегда остаются его любовью.

НАУКА И  РАБОТА. А. Е. Шевалёв с 1949 по 1968 г. работал заведующим лабораторией в Институте глазных болезней им. Академика В. П. Филатова. Это были годы его наиболее плодотворной научной деятельности под руководством академика В. П. Филатова. В 1954 г. защитил диссертацию на ученую степень кандидата биологических наук, в 1965 г. – на степень доктора биологических наук. В 1968 г. утвержден в ученом звании профессора по специальности «Физиология человека и животных». Одновременно с работой читает в Одесском госуниверситете курс бионики.

Из характеристики: «Точный и вдумчивый экспериментатор, А. Е. Шевалёв сумел создать вокруг себя особую ауру преданности науке, заражая ею и сплачивая коллектив руководимой им лаборатории. Под его руководством выполнено 6 кандидатских диссертаций. Он опубликовал свыше 60 научных работ, среди них 3 монографии». Основная часть научных работ посвящена изучению причин развития глаукомы.

Владимир Петрович Филатов ценил Шевалёва как сотрудника. Именно ему было доверено редактирование его главной книги «Мои пути в науке».

Любопытный факт, В. П. Филатов после своих докладов на конференциях и симпозиумах в Одессе и других городах обычно отвечал на 2-3 вопроса из аудитории. Затем говорил: «На остальные вопросы ответят два моих молодых сотрудника, кандидаты наук». Одним из них был А. Е. Шевалёв. Какую же подготовленность нужно было иметь, чтобы отвечать ученой аудитории на вопросы к академику Филатову. Негласно этих двух молодых сотрудников называли «волками Филатова», может не совсем благозвучно, но признательно за их научную эрудицию и четкость мышления.

ОСТРОВ ТЕНДРА. ЧЕЛОВЕК. С Шевалёвым я не был в горах. Мало его знал. Но вот, в августе 1996 г. он приглашает меня пройти на его яхте вдоль всей Тендровской косы, а это 68 км. Цель – поиск осколков, черепков древнегреческой керамики, выброшенных морем.

Шевалёв, я и мой сын Алексей катером «Топаз» приплыли на Тендру. Из ангара вытаскиваем небольшую яхту «Мечта», красим. На следующий день ставим паруса и выходим в Тендровский залив. Наши ночевки запланированы в палатке и одна у егеря. На третий день причаливаем в Белые Кучугуры к одинокому домику егеря Олега. Радушная встреча Андрея Евгеньевича, здесь же Галина Борисовна Ардаматская, ученый-орнитолог, давняя знакомая Шевалёва, просится к нам. На следующий день отходим вчетвером. Галина Борисовна рассказывает нам о птицах, здесь их временно обитает до 280 вдов. Видим лебедей, фламинго, множество чаек и др. Галина Борисовна учит нас считать птиц в пролетающих стаях и на берегах островов залива. Мы через пару дней дошли до крымского конца острова и повернули обратно. После очередной ночёвки утром начался шторм. По всем правилам, нам надо было переждать шторм на нашей маленькой яхте, тем более с поврежденным рулем, который я подручными средствами кое-как подремонтировал. Но Галине Борисовне надо было срочно возвращаться, за ней на следующий день должен прийти катер. Пешком по острову она дойти не успеет.

И здесь я увидел другого Шевалёва, не 77-летнего старика, а мужественного морского волка, яхтсмена-профессионала. Четкие команды мне на руль, он же управляет парусом, подстраиваясь под ветер и направление волн. Идем галсами. Мы все мокрые. Замерзшие. Точно выполняем его команды. К 16:00 причаливаем к берегу у старого рыбацкого лабаза, где Галину Борисовну ожидает моторный катер с другими пассажирами. Она благодарит Шевалёва. Тепло прощаемся.

В этом вояже в 77-летнем профессоре, докторе наук, я увидел мужественного человека, бывшего фронтовика, альпиниста, аквалангиста, археолога, пользующегося огромным уважением и авторитетом немногочисленных жителей Тендры: егеря Олега с женой, смотрителя маяка Вячеслава, капитана гидрографического судна, привезшего дизтопливо на маяк, и др. Все они старые знакомые Шевалёва.

Затаскиваем нашу яхту в ангар. Ночуем последнюю ночь на маяке после экскурсии до самого верха с Вячеславом. И на гидрографическом судне плывем в Одессу. Прекрасная поездка.

В последующие два года я больше узнал Шевалёва. Были еще поездки: в Очаков и Ольвию, опять на Тендру.

Андрей Евгеньевич, скромный и отзывчивый человек. Настоящий ученый. Прекрасно знал литературу, искусство, историю. Глубоко интересовался запорожскими козаками-мореходами, на чайках делавших набеги на Турцию, интересовался археологией черноморского побережья, в послевоенное время неоднократно с аквалангом погружался в Днепро-Бугский лиман возле Ольвии, с товарищем, инженером одесского завода «Кислородмаш» Снех А., изготовившим акваланг задолго до Ж.-И. Кусто.

Я понял, что его сдружило, объединяло с А. В. Блещуновым, – это старая одесская культура, разносторонность увлечений.

В одном из неопубликованных писем Андрей Евгеньевич писал:  «Не знаю, то ли в моем характере глубоко заложены черты экспериментатора, но я верую, что только тот живет интересно, кто, не имея страха перед неизвестным, не боясь условностей, резко меняет направление своей жизни. Прав был Павлов, который говорил своим ученикам, что надо бояться застойной мысли, так как она погубит людей, и мы даже не заметим».

Таков был Андрей Евгеньевич Шевалёв.