Один з листів Андрія Шевальова, що зберігся у зібранні журналіста Володимира Мамчича, адресований синові Олексію. На той час Олексій вже кілька років жив у Туві –  там, де Єнісей спускається з усіяних хвойними лісами гір у мальовничі степи Тувинської котловини. Невідомо, чи був Андрій Шевальов у цих місцях, проте у своєму інтерв’ю він описує їх як одні з найкрасивіших в СРСР.

Доля Олексія Шевальова склалася нетипово для чоловіків його родини. Ще в школі він часто пропускав заняття через стан здоров’я. Він закинув навчання на факультеті електроніки Політехнічного інституту і деякий час працював налаштувальником поліграфічних машин. Потім він поїхав жити у тайгу. Цікавився місцевою флорою. Згодом став ченцем-самітником і жив у лісі в печері, лише інколи виходячи до найближчого монастиря за поштою і необхідними продуктами. У 1987 році ченці, стурбовані тривалою відсутністю Олексія, знайшли у печері його труп. Було встановлено, що Олексія Шевальова вбив голодний ведмідь.

Лист Андрія синові міг бути написаний того ж таки 1987 року, оскільки в одному з місць він згадує, що вже старший свого за батька (Євген Шевальов помер у 68 років – стільки ж виповнилося Андрію Євгеновичу у 1987). Можливо, зберігся чорновий варіант листа, а можливо, лист так і не було відправлено через звістку про смерть сина.

У листі можна виділити три тематичні лінії:

• Критика сучасної автору ботаніки, принаймні радянської;
• Про щастя наукового відкриття та ілюзорність визнання в науці;
• Про стосунки синів і батьків на прикладі родини Шевальових – Олексія з Андрієм, Андрія з Євгеном. Ці стосунки були не лише теплі, а й конкурентні: коли батьки хотіли чомусь навчити своїх дітей, ті їх не слухали, бо прагнули здобути досвід самостійно. Андрій Шевальов пише:

«Я вспоминаю свои взаимодействия со своим отцом и теперь, уже на склоне своих лет, уже перешагнув тот возраст, в котором мои отношения с ним – с «непонимающим меня стариком» (я уже старше его, умершего в те годы) чувствую, как я был неправ в своем негативном отношении ко всему, что он говорил, расценивая все это как какое-то посягательство на избранный мною путь самостоятельного развития».

Лист Андрія Шевальова до сина є водночас і цінним біографічним джерелом, і цікавим роздумом з філософії та психології науки.

Андрій Шевальов із сином Олексієм на роботі в Інституті ім. В.П. Філатова. Середина 1960-х років.

 

Алеша!

Посылаю тебе кое-какие материалы для облегчения твоих поисков золотого корня (родиолы розовой – Ак-кызыл улуг-очт – по-тувински).

Литературных сведений о золотом корне мало. В обширном атласе лекарственных растений СССР, изданном в 1962 году, упоминаний о золотом корне вообще нет. Также во многих книгах, посвященных лекарственным растениям. Книга А. С. Саратинова, специально посвященная золотому корню, почти вся состоит из описания опытов над животными и клиническим наблюдением над действием на организм золотого корня. Рисунка или фотографии золотого корня (кроме фото его зарослей, на котором ничего не видно) тоже нет. Поэтому посылаю тебе из этой книги лишь фотокопии нескольких страниц.

Для того, чтобы не повторить печальный опыт ботаников Томского университета, отправившихся в горы Алтая за золотым корнем и прошедшим мимо него, потому что не знали его примет, посылаю тебе все те сведения, которые я смог обнаружить, которые я описал в виде «Памятки собирателю».

Должен сказать, что в книгах если и пишут о золотом корне, то очень скупо. Исключение составляет книга, которую я для тебя достал – «Определитель растений Тувинской АССР», изд-во «Наука», Новосибирск, 1984 г. Все, что там есть о золотом корне и других тувинских родиолах я выписал и посылаю тебе.

Думаю, что все же по тем сведениям, которые удалось собрать в период цветения золотого корня (конец июня-июль) ты его легко найдешь.

Очень важный вопрос с сушкой добытого корня. Если сушку не насадить как полагается, то можно потерять весь сбор. Все напирают на то, что чем скорее будет осуществлена полноценная сушка добытого корня, тем более гарантирован успех в получении доброкачественного и не подлежащего браковке при его сдаче готового сырья.

Столкнувшись с ботанической специальной литературой и со специалистами ботаниками из нашего университета, к которым я обратился за консультацией, я – сам биолог, – поразился тому, как отстала ботаника от точных наук и как она еще находится в плену у произвольных определений далеких от точных наук ботаников-натуралистов (я бы сказал, натуралистов типа Паганеля из «Детей капитана Гранта» Жюль Верна). Достаточно привести один пример: в одном из описаний указано, что у родиолы морозной листья ТУПОВАТО-ЗАОСТРЕННЫЕ. Если серьезно думать и пытаться представить себе эту абрудакадабру, то думаю, что стать «шизиком» легче легкого.

Цветных рисунков золотого корня очень мало, но главное, что они все разные. Их рисуют художники, а специалисты-ботаники либо не контролируют их работу, либо вынуждены помещать в своих работах уже те, которые художники им представили. Я хотел тебе сделать цветную фотокопию золотого корня, но потом от этой мысли отказался. На многих рисунках золотой корень в цвете изображен исключительно с пятичленными цветками, хотя там же пишут, что у него четырехчленные цветки и редко пятичленные, на этом же рисунке листья у золотого корня супротивные, хотя известно, что они у него очередные. На другом рисунке листья у золотого корня с черенками, хотя известно, что они у него сидячие и стеблеобъемлющие.

В общем, решил для иллюстрации материала о золотом корне и других видах, растущих в Туве родиол, послать тебе то, что пишут ботаники-специалисты и те рисунки, которые по их описанию я сам бы составил, готовясь искать золотой корень.

Судя по литературы, золотым корнем, а тем более инструкцией о его сборе до сих пор никто серьезно не занимался, и если бы ты занялся этим сам, сам нарисовал бы нужные для этого рисунки, то это бы было бы очень полезно и аптечное управление Тувы такую бы инструкцию сразу же опубликовало.  По-моему это очень увлекательно и интересно и тебе под силу. Литературные справки я бы с удовольствием помог бы тебе найти. Мне сейчас делать нечего, а поверь, мой 33-летний стаж активной научной работы научил меня легко и просто разбираться в научной литературе по различным вопросам.

Алеша! Пойми меня правильно, тем что я тебе писал по-поводу Азаских бобров и сейчас по-поводу золотого корня я ни в коей мере не хочу как-то пытаться вмешаться в то, чем ты занимаешься и как ты этим занимаешься и доказывать тебе, что именно так, а не иначе нужно заниматься. Я вспоминаю свои взаимодействия со своим отцом и теперь, уже на склоне своих лет, уже перешагнув тот возраст, в котором мои отношения с ним – с «непонимающим меня стариком» (я уже старше его, умершего в те годы) чувствую, как я был неправ в своем негативном отношении ко всему, что он говорил, расценивая все это как какое-то посягательство на избранный мною путь самостоятельного развития.

Мой жизненный опыт глубоко убедил меня в том, что в открывательстве чего-то нового, даже самого малого, самого небольшого, можно в своей жизни приобрести, вероятно, самое большое моральное удовлетворение в жизни – чувство для себя, а не других, окружающих тебя (бог с ними) – чувство собственного достоинства и, пусть даже самого небольшого оправдания того, что может быть не совсем зря живешь на этом свете.

Открывательство нового, повторяю, даже самого малого (а только из малого складывается большое) во всей истории науки было делом только людей увлеченных этим, уверовавших в пользу и необходимость этого, а не тех, кто «освоил все и вся науки», кто «дипломирован медалями и учеными знаниями».

Историки науки врут, изображая каждого открывателя нового, как человека, сумевшего охватить и узнать все, продуманное до них лучшими умами человечества, сумевшими обобщить все это и на этой основе сделать свой весомый вклад в науке и шагнуть в ней вперед. В действительности это было не так. Открывали новое, двигали науку по-настоящему в основном не дипломированные профессора (их было бесчисленное множество и как правило они умирали вместе со своими дипломами, не оставив в науке ни малейшего следа), а грамотные или даже полуграмотные, но в какой-то степени «фанатики» – искатели нового, увлеченные обычные люди.

Примеров можно привести много, начиная с учителя гимназии Циолковского (а сколько в это время было бесследно ушедших и повторенных в истории профессоров и академиков), учителя Ришельевской гимназии в Одессе Менделеева и многих других. Некоторым (за редким исключением) из них повезло (к примеру Менделееву) и благодаря стечению благоприятных обстоятельств они еще при жизни могли плоды своих открытий утвердить, получить в них признание и «выйти в люди». А остальные, и их большинство, хорошо если вошли в историю науки после безвестной жизни и безвестной смерти, «облагороженные» историками науки как ее «мученики». А сколько таких «мучеников науки», которые вообще канули в неизвестность, а их искательство присвоили себе и на этом «вышли в историю» именитые профессора.

Не были ли они «мучениками»? Конечно нет – они нашли оправдание и удовлетворение моральное своей жизни в искательстве.

Но это все разговор «о больших примерах».

В действительности – в жизни разговор лучше и следует вести о другом – о том, что в любом доме, даже в самом маленьком тяга и любовь к искательств это большая и такая нужная поддержка моральная личной жизни. Она украшает (не хорошее слово) жизнь, она – вообщем ты сам понимаешь – она естественная тяга любого думающего человека и одного она толкает на путешествия, другого на увлечение коллекционированием, третьего… на многое, многое другое.

Я уверен, что в основе формирования большинства хоби тоже, вероятно, лежит искательство.

Мне кажется, что только здесь некоторые люди допускают ошибку, досадную для себя и не приводящую к возможному удовлетворению – выбирают тот путь искательства, который не приводит к той цели, без которой он лишен своего смысла – поискам нового, хоть самому малому, хотя бы только немного, но чего-то заменяющее уже сложившееся и существующее и продвигающее нас куда-то вперед.