Лист Євгена Шевальова сестрі Клавдії написаний, імовірно, влітку 1918 року. Її запрошують переїхати в Петроград, та вже за кілька місяців самі Шевальови змушені будуть назавжди перебратися до Одеси через продовольчу кризу в столиці та початок туберкульозного процесу у Євгена Олександровича.

Лист є цікавим з огляду на настрої, які панували в суспільстві у розпал громадянської війни та становлення більшовизму. Тут і постійна загроза фізичному існуванню, і безпорадність перед свавіллям нової влади. Шевальов, хоча і був уже батьком трьох дітей, який працював на двох роботах, висловлює до цього філософське ставлення – легке  і водночас приречене.

__________________________________________

Железноводск

Клавдие Александровне Шевалевой

Дача Невинской

От Е. А. Шевалева, Петербург. Петергофская, 140, Больница всех скорбящих.

Дорогая Клавдия! Получил твое последнее письмо, где ты пишешь, что ты в отчаянии, так как у тебя реквизируют твою квартиру.

Больно это, конечно, и тяжело и я ото всей души тебе сочувствую, но все же  нет оснований приходить в отчаяние. Всей квартиры ведь у тебя не изымут, а что касается детского сада, то вряд ли в эту зиму и другие учебные заведения будут функционировать. Конечно, наряду с общей… протекционизм и кумовство не только не уничтожены, но существуют по-прежнему, только в иной плоскости. Я уверен, что какая-нибудь Зей… сумеет спасти свое ученое заведение от реквизиции, так как, наверное, в приятельских отношениях с кем-либо из совета Р. и С. [Демушкины] или кем либо в этом роде. Ну, да что делать! Честные люди, особенно наша честная русская интеллигенция страдали при старом режиме, страдают больше всех и при новом.

Приходить же в отчаяние уже просто по-моему не приходится, что теперь не только имущество, но даже физ…  Поэтому бог с ними с реквизизицями – лишь бы пережить это тяжелую годину самому и уберечь близких.

У нас «конфиденциально» (но эту конфиденциальность все уже знают) рассылается бумага по правительственным учреждениям о том, чтобы приступить к эвакуации Петрограда. Предполагается [разрушениe] Петрограда, преимущественно водным путем (по рекам). Не знаю, что я буду делать со своей семьей, если события примут действительно угрожающий характер  (пока это только лишь предупреждение, и существенного значения ему не придают).

Тем не менее, мы продолжаем оставаться на местах и я не меняю своего мнения, высказанного в письме  к тебе, а именно советую тебе приехать и пожить у нас. Ни у кого нет… гарантий, что в Одессе лучше и безопаснее (в особенности после того как [немцы?] заняли Змеиный остров, разрушили одесский маяк). Здесь же в Петрограде мы будем все вместе, если же все будет благополучно, ты даже сможешь полечиться. Старайся не реагировать так сильно на события… приходится привыкать к более философскому взгляду…  Может быть, все выйдем из этой истории невредимыми, а может быть все погибнем.

Мы все теперь точно [на передовой позиции] – ничего не известно. А между тем, волнения для тебя эти вредны, для твоей болезни – это прямо яд.

У нас здесь хорошо, весна и первая половина лета были удивительно теплые, сейчас стало немного прохладнее. …хорошая, сухая, много зелени. Детишки теплые дни гуляют загородом. Здесь лишь… кажется, [ты] могла бы немного [полечиться].

Не спеши с отъездом из Железноводска, раз там очень хорошо и в смысле климата, и в смысле еды и раз тебе пребывание там приносит пользу. Из Железноводска прямой путь к нам. Насчет квартиры дай только письменно кому-нибудь поручение, как все устроить, куда что перенести, чтобы самой сейчас не ездить, не волноваться.