Стаття підготована Євгеном Шевальовим у 1940-1941 роках, але через війну вона так і не була опублікована. Матеріал синтезує тогочасні знання про зв’язки між шкірою та психікою, а також окреслює  нові горизонти досліджень. 

Радянські історики психіатрії Дмитро Федотов та Микола Іванов у своїй рецензії на роботу зазначають: 

«Как жаль, что все эти задачи, столь четко намеченные Шевалевым, остались неизвестными до настоящего времени (близько 1963 року – Ред.). Какой бы интересный и существенно важный ряд исследований они могли бы вызвать, если ы своевременно были бы опубликованы».

Цим підкреслюється новаторський характер роботи Євгена Шевальова.

Дослідження примітне також широтою та свободою думки. Шевальов цитує роботи 33 авторів і знаходить місце для уривку з поеми Лермонтова, оперує блискучими анатомічними знаннями та вдається до роздумів про роль шкірного сприйняття у культурному розвитку людства.

Матеріал публікується вперше. Текст приведено у відповідність із сучасним російським правописом. Авторські примітки та виділення збережені. Текст посилань наведено в кінці публікації.

   

 

Профессор Е. А. Шевалев

КОЖА И ПСИХИКА

 

Вопрос о взаимоотношениях между психикой и кожей до последнего времени сравнительно мало привлекал к себе врачебное внимание.

А между тем, целый ряд накопившихся за последнее время фактов и клинических наблюдений дает возможность поставить этот вопрос в широком масштабе.

Неврологическая обусловленность многих кожных явлений хорошо известна, значительно менее известны соотношения между кожными явлениями и психикой.

Говоря о коже, мы не ограничиваемся, конечно, только узкой сферой кожных заболеваний, лишь частично, в очень малых пределах, затрагивающих большую и многообразную область кожных проявлений, а исходим из более общего понимания.

Уже a priori можно предполагать, что врожденная слабость эктодермальных образований должна сказываться как на коже, так и на центральной нервной системе, поскольку оба эти органа происходят из одного и того же зародышевого листка.

Повседневное наблюдение часто подтверждает это предположение. Так, у некоторых душевно-больных (например, шизофреников), отмечается повышенная наклонность к образованию акне, разного рода пиодермитов. Согласно нашим наблюдениям, эти кожные явления встречаются по преимуществу при ранних гередо-дегенеративных абиотрофических формах шизофрении, при которых яснее выступает и врожденная неполноценность центральной нервной системы. Можно предположить в таких случаях наличие слабой ab ovo резистентности наружного зародышевого листка, сказывающейся как на коже, так и на центральной нервной системе.

При шизофрении, согласно ГИЛЯРОВСКОМУ, «найдено изменение нервных окончаний в коже, несомненно имеющее значение для установки биологических реакций и отношения к внешнему миру».

Вообще целый ряд психических заболеваний нередко сопровождается в той или иной мере изменениями со стороны кожи.

Так, при эпилепсии, как отмечает ГИЛЯРОВСКИЙ, «часто кожа на лице эпилептиков бывает покрыта угрями».

В депрессивной фазе маниакально-депрессивного психоза – следовательно, при явлениях витальной депрессии – тоже нередко отмечаются кожные расстройства трофического характера, касающиеся как самой кожи, так и ее дериватов, – волос, ногтей (сухость кожи, выпадение волос, изменение ногтей). «В настоящее время – говорит СЕРЕЙСКИЙ – есть основание связывать эти расстройства с общей причиной – центральным поражением в области вегетативных центров межуточного мозга. За это говорит также одновременно наблюдающиеся при этом колебания веса, расстройство аппетита, сна и прочее».

Учитывая, что сам маниакально-депрессивный психоз рассматривается в настоящее время многими авторами как болезненное состояние, обусловленное врожденной неполноценностью механизмов, регулирующих общий биотомус, в частности, недостаточностью вегетативно-эндокринной системы, становятся понятны одновременные проявления при этом заболевании расстройств как со стороны психической сферы, так и со стороны кожи и ее дериватов.

При органических психических заболеваниях, связанных с общими изменениями во всем организме, отмечаются и изменения со стороны кожи. Таковы, например, явления со стороны трофики кожи при прогрессивном параличе – образование пролежней, трофических язв, mal perforant и прочего.

При явлениях хронического алкоголизма, связанных обычно с общим изменением всей личности, отмечается, согласно СИКОРСКОМУ, во внешнем облике субъекта особая «алкогольная огрубелость», в силу одутловатости кожи лица и наряду с этим углубления и заострения лицевых складок, а также телангиэктазии в области кончика носа.

Точно также общая гипореактивности организма при некоторых психозах – например, при шизофрении (пониженная реактивность при введении инородного белка, при впрыскивании больших доз инсулина и прочее) сказывается, согласно наблюдениям МЫЛКИНА, и в гипореактивности кожи на эритемные дозы кварцевой лампы, что может служить прогностическим признаком при применении активных методов лечения.

У лиц с врожденным недоразвитием головного мозга (у глубоко отсталых, идиотов) нередко наблюдается и недоразвитие в области кожной иннервации: наряду с глубокой умственной отсталостью – отсталость в области кожной чувствительности – снижение тактильных, температурных и болевых ощущений. У истеричных кожная сенситивность проявляется одновременно с сенситивностью психической.

Развитие кожной капиллярной сети, изучаемое помощью капилляроскопии, согласно многочисленным наблюдениям ряда авторов, происходит под непосредственным влиянием эндокринной системы и субкортикальных центров.

Из субкортикальных центров – стрио-паллидарной системы – исходит, как известно, центральная регулировка морфологических и функциональных особенностей личности.

ЕНШ, ВИТНЕБЕН и ряд других авторов отмечают, что архикапиллярная сеть особенно свойственна некоторым формам олигофрении – умственно отсталым детям с различными эндокринопатическими расстройствами (1).

Влияние центральных, как чисто нервных, так и нервно-психических импульсов на кожные явления отмечается во всем животном мире.

Таковы выражения у животных целого ряда чувств: страха, гнева и прочего, через кожу и ее деривативы – шерсть, иглы, чешую (возбуждение пиломоторных рефлексов в состоянии гнева, страха, поднятие шерсти,  игл, играющее столь большую роль в борьбе за существование и отмеченное еще ДАРВИНОМ в его классической работе «О выражении ощущений у человека и животных»).

Примером центрального влияния на кожу могут также служить многие животные, меняющие под влиянием импульсов со стороны центральной нервной системы свою кожную окраску, что, как известно, имеет большое значение в явлениях мимикрии.

В других случаях это осуществляется, по-видимому, на месте рефлекторно, при посредстве специальных дифференцированных нервных аппаратов.

Роль пило-моторных рефлексов при некоторых аффектах у человека (например, образование гусиной кожи в момент страха) тоже в достаточной мере известна.

В известном Кречмеровском учении о соотношении между строением тела и психическими особенностями человека  – его характером и его наклонностью давать при неблагоприятных условиях психопатологические сдвиги в определенном направлении вплоть до развития определенных форм психических расстройств, отмечаются также и известные соотношения между особенностями кожи и психикой.

Так, при астенической или, как мы ее сейчас называем, лептозомной конституции, которой со стороны психики обычно соответствует,  согласно КРЕЧМЕРУ, шизотимический склад характера, кожные покровы характеризуются «бледностью, часто с уклоном в желтоватый или сыровидно-пастозный цвет», иногда с «с бледно-коричневыми пигментациями». «Кожа астеников большей частью тонка и бедна жиром, в ней часто отмечается длительный цианоз, который контрастирует с бледностью лица и остальной части тела». Для астеников характерен также особый тип распределения волосяного покрова.

В случае наличия у астеников живой окраски и большой вазомоторной возбудимости кожи лица можно было, согласно наблюдениям КРЕЧМЕРА, установить циклотимический наследственный налет, что «с характерологической стороны нередко выявлялось в юморе или добродушии».

При пикнической конституции, которой со стороны психической сферы соответствуют, как известно, циклотимические черты характера, кожа при обильном, мягком подкожно-жировом слое, отличается своей окраской, особенно в области щек и носа, при чем длительная игра вазомоторов этих областей нередко ведет к длительным актазиям распространяющихся здесь кожных сосудов. Необыкновенно цветущую, свежую окраску лица КРЕЧМЕР нередко наблюдал у молодых женщин циклотимического склада характера.

Со стороны распределения волосистости и особенностей самих волос у пикников тоже отмечаются черты, присущие только представителям данного конституционального типа.

Если явления фугально-петальных взаимоотношений распространить на отношения между психикой и соматикой, то можно с тем же основанием говорить о влиянии соматики на психику, как и о влиянии психики на соматику.

Исходя из принципа фугально-петальных взаимоотношений – наличия влияния как центра на периферию, так и периферии на центр, можно в применении к кожным явлениям утверждать, что во многих случаях в проявлениях кожных феноменов превалируют центральные нервно-психические влияния на кожу, в других в общей клинической картине – явления воздействия периферических кожных феноменов на явления со стороны центральной нервной системы. Можно также a priori считать, что в каждом кожном заболевании в той или иной мере сказывается эта взаимозависимость и это взаимовлияние. При этом нельзя забывать, что кожа по отношению к центральной нервной системе не является лишь простой периферией, подобно, например, костям, мышцам и суставам конечностей, а что она представляет собой составную часть самой нервной системы, являясь одним из важнейших источников нервно-психических проявлений.

Кожа представляет собой самый обширный и самый многогранный орган наших ощущений – вернее сказать – орган нашего восприятия, поскольку это многообразие кожных ощущений и обусловливает известный раздел нашего восприятия. Как известно, с кожей связан целый ряд различного рода ощущений: тактильных, температурных, болевых, стереогностических, волосковых, щекотных.

Кожные ощущения играют значительную роль в наших пространственных восприятиях – по крайней мере в пределах непосредственных контактных форм этих пространственных восприятий.

Уже классические исследования двойных тактильных раздражений на разных участках кожной поверхности с помощью циркуля ВЕБЕРА, а также опыты с прикладыванием к коже фигур разной величины и разной формы положили основание для изучения роли кожных ощущений в восприятии пространственных отношений.

Роль кожних опущений в восприятии внешнего мира особенно выступает на первых порах жизни в периоде самого раннего детства, когда для этого еще не привлечены другие органы.

О большой роли кожных ощущений говорит также возможность обучения и умственного развития через посредство кожных ощущений лиц, у которых отсутствует зрение и слух (например, хорошо известное воспитание и блестящее развитие слепо-глухонемой Елены Келлер).

Кожа, это самый большой по своим размерам (и своей протяженности) и далеко еще не изученный по своим модальностям орган нашего восприятия.

И если еще недостаточно разработаны наиболее четкие и поэтому наиболее бросающиеся в глаза контактные формы кожных ощущений, – возникающие при непосредственном воздействии на кожу, – то еще в меньшей мере изучены их дистантные формы – возникающие на расстоянии.

В этом отношении, кроме температурных ощущений, наиболее демонстративных, мы имеем еще ряд дистантнтых форм, а также форм синэстезий, часто относящихся к общеизвестным, частью же и тем, которые принято причислять к категории «загадочных явлений» нашей психики.

К категории синэстезий следует причислить такие формы, как каузальгистические синэстезии (кожные ощущения при каузальгиях), а также ощущения, возникающие у некоторых лиц при разных внезапных непонятных звуках – например, ощущения в коже при скребущих звуках, производимым ножом по тарелке – и целый ряд других.

Сюда к категории кожных синэстезий следует также, как нам кажется, отнести и «чувство препятствия» у слепых, в состав которого, помимо звуковых, входят и температурные, и, по-видимому, также некоторые другие виды кожных ощущений, поскольку «чувство препятствия» воспринимается обычно как определенное ощущение в коже лба.

К категории загадочных, далеко не всеми признаваемых явлений, следует отнести некоторые формы психальгий, явление «экстеризации» чувствительности, присущее некоторым, особенно сенситивным людям (2), ощущение чужого взгляда в области кожи спины и целый ряд других.

Из всех видов сенситивности – повышенной чувствительности отдельных органов ощущений – кожная сенситивность при некоторых болезненных состояниях (например, при неврозах, при некоторых формах психопатий) играет доминирующую роль.

Кожные парэстезии, анестэзии, анальгезии, гиперэстезии и прочее представляют собой феномены, входящие в состав весьма многих сложных патопсихических образований.

В возникновениии их играют роль как соматические, так и психические моменты.

Достаточно указать на то, что такое сложное и многообразное по своим патопсихическим проявлением болезненное состояние, как истерическое состояние, в преобладающем большинстве случаев сопровождается и значительно выраженными кожными нарушениями (анестезией слизистых оболочек, участковыми кожными анестезиями и парэстезиями, распространяющимися по особому, отличному от всех других, возможно тоже физиологически предопределенному подкорковому типу).

Поскольку парэстезии, повидимому, входят в состав некоторых сложных патопсихических образованию (иллюзий, быть может тактильных галлюцинаций, например, «галлюцинаций кокаинистов», катэстезического бредообразования» по ГИЛЯРОВСКОМУ, бреда физического воздействия, одержимости, возможно, и феномена КЛЕРАМБО), поскольку роль их в психиатрической клинике весьма велика.

Не исключена также возможность участия ложных кожных ощущений в явлениях фантома, в нарушениях «схемы тела» и в ряде других клинических феноменов.

Нельзя также не отметить роль кожи при некоторых навязчивых состояниях (например, при delire du touche – боязни прикосновения), навязчивых расчесах и прочем.

Среди разного рода ощущений, связанных с кожей, особое место занимает щекотная чувствительность. В свое время в клинике БЕХТЕРЕВА подробно изучалась эта щекотная чувствительность, которая обусловливается слабыми, едва заметными кожными раздражениями. Такого рода чувствительность вряд ли заслуживает того, чтобы быть выделенной в особую форму.

Однако, наряду с ней существует и другой вид щекотной чувствительности, вызываемой только грубыми раздражениями и только определенных мест нашего тела, наиболее скрытых от внешних воздействий, наиболее интимных. Такова область подмышечных впадин, паха, нижней части живота и у ребенка еще область шеи непосредственно под подбородком (3).

Близко к некоторым формам щекотной чувствительности стоят феномены зуда. Так, первая из указанных нам форм щекотной чувствительности близка к явлениям зуда, однако отличается от них некоторыми особенностями.

Так явления зуда обычно возникают самопроизвольно, тогда как щекотные ощущения только под влиянием внешних раздражений.

Зуд обычно не устраняется при расчесывании, то есть при грубом раздражении тела в месте зуда, в то время, как щекотные ощущения устраняются при расчесе.

Многие болезненные явления со стороны кожи нередко бывают связаны с явлениями зуда.

Не все кожные заболевания сопровождаются зудом, что говорит о том, что для возникновения явлений зуда требуются особые условия. Для феномена зуда важен и характер ноксы, и степень раздражения нервных окончаний в коже, и ряд других моментов, в частности, психогенного характера.

Странно, что в органической неврологии, где мы встречаемся с столь разнообразными формами поражений (а также ирритаций) как периферической, так и центральной нервной системы, как анимальной, так и вегетативной, мы не встречаемся с явлениями зуда, между тем, как психогенный зуд относительно нередкое явление.

Сенситивность некоторых невротиков сопровождается психогенным зудом, а с другой стороны, зуд вызывает у субъекта повышение нервно-психической сенситивности.

Некоторые формы представляются в этом отношении весьма сложными. Таковы, например, расчесы шизофреников. Что это? Зуд? Результат парестэзий? Или явление стереотипии, навязчивости? В некоторых случаях, повидимому, одно, в других – другое, иногда же в этом феномене участвует не один, а несколько факторов.

Из всех видов боли кожная боль является самой частой и наиболее бросающейся в глаза.

С ней также больше всего приходиться считаться хирургу, так как при всех своих вмешательствах он прежде всего встречается с кожной болью и поэтому прежде всего должен искать способов ее преодоления. А поскольку всякая боль легко может переходить за пределы своих только физиологических или элементарных психических проявлений и становится сложным психическим переживанием (таковы, например, некоторые формы страдания, обусловленные болью), нередко совершенно перестраивающие, особенно при длительном своем существовании, всю психическую жизнь человека, постольку и в этом плане можно говорить о тесной связи между кожей и психикой.

Как известно, эмоциональную жизнь человека мы изучаем как помощью субъективного метода – самонаблюдения, так и объективным путем на основании внешних форм выражения эмоциональных переживаний.

В этих случаях, кроме моторики (мимических движений и моторных проявлений, которые можно изучать помощью графической записи) большое значение имеют и проявления эмоциональности со стороны кожи (побледнение и покраснение лица, как общее, так и частичное, образование гусиной кожи, увеличение потоотделения и наоборот – сухость покровов и прочее).

В этом отношении необходимо отметить нередко наблюдающееся у некоторых, особенно сенситивных, или как их принято называть в общежитии, – конфузливых людей, особое свойство отвечать кожной реакцией – разными формами покраснения, реже побледнения, – общими или локальными, – на целый ряд самых разнообразных душевных движений (на смущение, стыд, любовь, ненависть, беспокойство, страх, вдохновение, экстаз и прочее).

В этих случаях мы имеем изумительный по своей яркости пример не только связи между кожей и психикой вообще, но и пример тесной, феноменологически очень дифференцированной, увязки, интимной близости между кожными феноменами и отдельными тончайшими психическими проявлениями, то, что делает в таких случаях кожу в буквальном смысле этого слова зеркалом души и что весьма, по нашему мнению, удачно назвал один из наших пациентов, страдавший такого рода кожной рефлексией  – «кожной совестью» (4).

Вместе с тем подобного рода явления представляют собой яркие примеры, иллюстрирующие роль вегетативной нервной системы в нашей психической жизни.

«При душевных состояниях – справедливо отмечает профессор НИКОЛЬСКИЙ – сосудодвигательные рефлексы кожи вернее определяют душевное состояние, чем мимика лица, которая, проявляясь действием мышц, подчиненных воле, может быть и фальшивой».

Эту роль сосудистой реакции кожи оценивает нередко юридическая практика (так, при допросе правонарушителей краска лица может иногда иметь значение), с ней не может не считаться педагог в своей повседневной работе.

В искусстве, художественной литературе, живописи, этим изменением кровенаполнения кожи при разного рода аффектах тоже, естественно, уделяется не мало внимания.

В качестве примера можно было бы хотя бы указать на описание внешнего выражения аффекта смущения и стыда у Лермонтова («Песнь о купце Калашникове»):

«И ласкал он меня, целовал меня,

На щеках моих и теперь ГОРЯТ

ЖИВЫМ ПЛАМЕНЕМ РАЗЛИВАЮТСЯ

Поцелуи его окаянные».

Лица, обладающие тем, что мы определили понятием «кожная совесть» в жизни, как показывает наблюдение, очень часто попадают в весьма неловкое положение, так как их внутренние переживания, нередко совершенно интимного характера, благодаря свойственным им внешним кожным манифестациям, легко становятся доступны окружающим.

Кроме действительной наклонности давать кожно-сосудистые реакции на каждое эмоциональное переживание существует и кажущаяся, вернее, со страхом ожидаемая готовность к такого рода реакциям, как один из вариантов психастенических фобий (erytrophobia).

В некоторых случаях, однако, это erytrophobia сопровождается подлинно кожно-сосудистой лабильностью, которая в таких случаях дает о себе знать не только в моменты эмоциональных состояний, но и в моменты ожидания их (стоит только больному мысленно представить себе возможность покраснения, как это представление тотчас же реализуется во вне в форме действительного начинающего покраснения лица и нередко верхней части груди.

В этих случаях дело идет уже не о реализации в форме кожной реакции самих эмоций, а о реализации даже одних только представлений об этих эмоциях.

Выше мы говорили о щекотной чувствительности, связанной с грубыми раздражениями кожи в определенных местах тела.

Такого рода щекотное ощущение не есть, конечно, простое ощущение. Это есть определенная эмоция – пусть беспредметная по своему содержанию, однако вполне четкая, к тому же нередко оставляющая после себя довольно продолжительное последействие.

Интересная связь этой щекотной чувствительности с эмоцией радости (смех при щекотании, особенно резко выступающий у детей). В этом явлении как-бы открывается возможность легко и свободно воздействовать в некоторых случаях на эмоциональную жизнь человека через посредство кожи (например, развеселить капризничающего или плачущего ребенка путем щекотания).

В этом отношении на щекотном чувстве часто может быть продемонстрирована правильность концепции ДЖЕМСА-ЛАНГЕ. Так, во многих случаях, особенно у детей, рефлекторный смех, вызываемый щекотанием, влечет за собой и последующее возникновение веселого эмоционального состояния.

При продолжении и усилении этих щекотных раздражений возникает крайне мучительное состояние, связанное с рефлекторной остановкой дыхания, явлениями асфиксии и дело может дойти до настоящего шока.

Факт возможности такого шокового состояния представляет, по нашему мнению, психоневрологический интерес для всестороннего анализа вызываемого с кожи щекотного чувства.

Как известно, этот возможный исход щекотных раздражений не ускользнул от народной наблюдательности. Так в народных легендах говорится об особых таинственных обитательницах глубоких водоемов (рек, озер) – русалках, которые могут попавшего в их плен человека «защекотать до смерти».

Согласно нашим наблюдениям, при витальной депрессии часто снижается щекотная чувствительность, она во всяком случае уже неспособна у нах вызвать щекотную эйфорию, что особенно демонстративно выступает среди лиц, у которых щекотная чувствительность до этого была значительно выражена. Это в меньшей мере наблюдается при депрессии реактивной, что может, по нашим наблюдениям, иногда служить распознавательным признаком.

Следует также отметить связь кожного тургора не только с условиями питания, но и с эмоциями, что особенно резко отмечается с одной стороны у маниакальных больных, с другой, у депрессиков.

Вообще громадное значение кожи в нашем общем сенсориуме еще, по нашему мнению, не в достаточной мере отмечено и оценено.

Влияние кожных ощущений на наше общее настроение, связь этих ощущений с чувством общего недомогания и прочее велики и значительны уже в силу одних размеров территории этих кожных ощущений, обширности этих размеров.

Но и помимо этого существует ряд специфических особенностей кожи, определяющих ее значение в общем сенсориуме.

В настоящее время на материале военного травматизма при закрытых травмах черепа и возникающих при этом контузионных и коммоционных синдромах мы особенно часто наблюдаем эти явления общей или парциальной (по нашим наблюдениям чаще всего спинальной) гиперпатии, весьма резко выраженной, что особенно убедительно подчеркивает зависимость этих кожных явлений от изменений со стороны центральной нервной системы, а именно со стороны диэнцефалона, поскольку межуточный мозг страдает при этом в первую очередь и в значительно меньшей мере затрагивается мозговая кора.

В этом отношении можно говорить специально о таламически обусловленных гиперпатиях.

Такого рода таламически обусловленные гиперпатии обычно сочетаются с явлениями беспричинного страха, беспредметной тоски, расстройством сна, афективными нарушениями и некоторыми другими симптомами, характерными для поражения таламуса.

Точно также при поражениях лобных долей мозга, в их базальных разделах отмечаются изменения и со стороны кожной чувствительности в смысле чрезмерного повышения ее.

«До настоящего времени – справедливо отмечает ШМАРЬЯН, – недостаточно оценивается роль кожи как аппарата преимущественно нейровегетативного, непосредственно воспринимающего жизнь и изменения отношения организма к окружающей реальности.

При тяжелых базальных поражениях дотрагивания до кожи вызывают бурные защитные реакции с агрессией, негативизмом и склонностью к бредовой интерпретации.

Все эти явления связаны с более или менее резко выраженными психическими явлениями, что особенно убедительно подчеркивает связь между психикой и кожей.

Такова, прежде всего, связь кожных ощущений с сексуальностью. Как известно, сексуальное чувство (не ощущение, а именно чувство, вернее ощущение, спаянное с определенной формой эмоциональности) – тоже в значительной мере связано с кожей, с кожными восприятиями, в частности, с кожными ощущениями в определенных частях нашего тела, именно в половых органах, в определенных разделах их. Но и помимо этого в сексуальное чувство в периоды оргазма включаются и ощущения со всей кожи, входящие в состав половых ласк и оставляющие таким образом неотделимую часть самого оргазма.

Кожные восприятия могут явиться исходным моментом (прафеноменом) многих высших сублимированных психических переживаний. Не забудем, что сексуальное чувство – источник многих тончайших психических переживаний – в значительной мере, как мы указывали выше, кожное чувство.

Изучение чувствительных расстройств заставляет в настоящее время, как известно, выделить две основные формы чувствительности – фило- и онтогенетически более древнюю, архаическую протопатическую и биологически более позднюю и поэтому более дифференцированную – эпикритическую.

С возникновением в процессе биологического развития эпикритической чувствительности старая протопатическая чувствительность не исчезает, а лишь приглушается. Эпикритическая чувствительность, наслаиваясь на ней, тормозит лишь ее проявления.

Эпикритическая чувствительность носит дискриминативный характер, представляется относительно умеренной и не сопровождается резко выраженными эмоциональными явлениями.

Протопатическая форма чувствительности, определяемая также понятием гиперпатии, имеет для психики особое значение, так как она относится к тому периоду развития нервно-психической сферы человека, когда еще не произошло разграничения наших ощущений от чувств, когда ощущения и чувства еще представляли собой некое единое целое.

Кожа, включая в себя два указанных раздела чувствительности, часто является местом выявления гиперпатий. К категории кожных гиперпатий следует отнести описанный нами симптом, встречающийся, по нашим наблюдениям, в ранних стадиях после контузий, у свежих травматиков и у некоторых истеричек и выражающийся в том, что быстрое и резкое проведение рукояткой молоточка вдоль спины больного вызывает у него довольно резкую обще-двигательную, иногда даже эмоционально-двигательную реакцию. Этот симптом мы позволили себе назвать «симптомом спинальной гиперпатии».

В некоторых, резко выраженных случаях, например, при свежих контузиях, согласно нашим наблюдениям, кожа спины в этом отношении может быть определена прямо как аффектогенная зона, сравнительно небольшое раздражение которой может вызвать резкую аффективную вспышку с вскрикиванием, слезами, общедвигательной реакцией и прочим.

Для объяснения этого явления мы исходили из того факта, что чувствительность не в равной мере распределена на всей поверхности нашего тела. «Существуют ограниченные области, говорит АСТВАЦАТУРОВ, в которых чувствительность характеризуется чертами, весьма близкими к протопатической чувствительности. Таковыми областями являются те, которые на пути эволюции не имели условий для выработки эпикритической чувствительности.

Можно предположить, что область спины в силу своей малой биологической значимости не выработала в процессе эволюции достаточно прочной и стойкой эпикритической надстройки и поэтому легко обнажает в патологических случаях свою протопатическую чувствительность.

Это явление возможно также связано с легким обнажением после травмы обычно заторможенных витальных эмоций, эмоций испуга, страха, тревоги и прочего, с наличием в этом отношении у травматиков определенной готовности – готовности тревоги, которую можно было бы характеризовать как Angstbereitschaft.

К категории синестезических гиперпатий (то есть гиперпатий, возникающих в связи с синэстезией – как бы особой формы синэстезиальгий, тоже в значительной мере кожного характера, связанных с ощущениями преимущественно в коже), относятся и некоторые виды каузальгических болей, или очень неприятных чувственных переживаний в пораженных конечностях при виде гладкой поверхности или сухих предметов, при слышанье определенных звуков и прочем.

Выше мы говорили о том, что кожные впечатления играют очень значительную роль в нашем сенсориуме. Вот почему неврология кожи, понимаемая в ее широком смысле, имеет прямое и непосредственное отношение к психиатрии.

В этом отношении хорошо известна связь красного и белого дермографизма, а также повышения пило-моторных рефлексов с определенными нервно-психическими состояниями, особенно связь определенных кожных вегетативных явлений с неврозом.

Многие авторы уделяют большое внимание этим кожным манифестациям (смотрите, например, работы В. П. КУЗНЕЦОВА и его сотрудников по изучению особенностей красного и белого дермографизма, а также кожно-гальванических явлений при неврозах и психозах.

Возможность благотворного влияния через посредство кожи на общий сенсориум особенно резко выступает в нашей физиотерапии, при применении водных, электрических, световых, грязевых и прочих процедур, при воздушных, солнечных ваннах, действующих чаще всего массивно на всю кожную поверхность, реже на отдельные участки кожи.

В конечном итоге, вся современная физиотерапия, и, в частности, гидротерапия, гелиотерапия, бальнеотерапия, электротерапия, имеют прежде всего дело с кожей, с воздействием через посредство кожной поверхности всего тела как на весь организм в целом, так и на отдельные его органы.

Среди благоприятных результатов применения этих весьма мощных и далеко еще в полной мере не оцененных методов воздействия на организм и лечения его болезненных состояний, значительное место занимает и благотворное влияние этих методов на нервно-психическую сферу человека.

Повседневный опыт наиубедительнейшим образом показывает,  что обычные теплые ванны являются могучим средством воздействия на эмоциональную сферу в смысле их успокаивающего влияния. Они, как известно, особенно хорошо действуют при невротических и психотических дисфориях.

Психиатру также прекрасно знакомо благотворное действие на душевно-больных длительных ванн («Dauernbäder») в случаях сильного эмоционального возбуждения.

Точно также всем известно действие прохладных водных процедур (обливания, душей) в смысле вызываемой ими эуфории как на здоровых людей, так особенно на невротиков и психотиков с явлениями реактивной депрессии.

Все прекрасно знают это «веселящее» действие прохладной воды, наблюдая неизменно возникающий смех и веселье среди лиц, купающихся в море, озере, реке, особенно демонстративное среди детей.

Некоторые невротики не раз заявляли нам о том, что если бы они всегда чувствовали себя столь бодрыми и жизнерадостными, как непосредственно после принятия назначенных им нами прохладных ванн, душей, обливаний и прочего, то считали бы себя совершенно здоровыми.

Повидимому, прохладные процедуры, вызывая через посредство кожи общее повышение тонуса всей вегетативной системы, порождают, согласно концепции ДЖЕМСА-ЛАНГЕ, связанную с этим повышенным тонусом эмоцию радости.

Пытаясь об’яснить успокаивающее действие на эмоциональную сферу теплых ванн, СИКОРСКИЙ выдвигает интересную мысль о возможном восстановлении в таких случаях онтогенетически самых ранних состояний общего сенсориума, связанного с пребыванием эмбриона в обволакивающей его со всех сторон равномерно теплой среде амниотической жидкости.

Этим благотворным влиянием водных процедур через посредство кожи на общий сенсориум, его как бы возрождающим действием, отчасти, по-видимому, объясняются столь распространенные в ритуале весьма многих религиозных культов купания, обливания, омовения и прочего, помимо их чисто символического значения (очищения от всякой скверны), а также животворящее действие местных водных окроплений кожи, помазывания кожи маслянистыми веществами и прочее в том же духе.

Реперкуссивные явления только с недавнего времени стали предметом специального наблюдения и исследования.

Говоря о реперкуссии, обычно имеют в виду явления соматического характера.

Возможны, однако, и чисто психические реперкуссивные явления, обусловленные определенными соматическими спекуляциям. Несомненно, что целый ряд болезненных явлений со стороны кожи может служить источником психических реперкуссивных явлений.

Однако, мы еще не знаем размеров, степени распространенности, частотности, далеко еще не изучили эти реперкуссивные явления в области кожи.

Уже Гэдовские зоны гиперэстезии указывают на очень большое клиническое значение этих кожных реперкуссивных явлений для диагностики заболеваний внутренних органов. И если, согласно учению ГЭДА, болезненные состояния внутренних органов могут проецироваться на кожу, то возможно и обратное явление – проецирование кожных раздражений на отдаленные органы нашего тела. В этом смысле кожа, подобно звену в сложной электрической сети, является как-бы важнейшим коммутатором и трансформатором нервно-психической энергии, передатчиком разного рода импульсов.

Отсюда, естественно, возникает мысль о возможности лечебных воздействий через кожу на внутренние органы.

Подобного рода явления могут служить источником практически очень ценных терапевтических мероприятий.

Наблюдение показывает, что если эти отраженные кожные явления (например, отраженные на коже боли) устранить путем применения того или иного обезболивающего средства, то это ведет к понижению возбудимости в соответствующем центре и отсюда к устранению самой боли (и так называемой отрицательной реперкуссии по АСТВАЦАТУРОВУ).

На этом, как известно, основан один из весьма распространенных современных способов обезболивания при родах, разработанный главным образом ВИШНЕВСКИМ и его школой.

Согласно этому способу, поскольку родовые боли, носящие все признаки протопатических болей, проецируют на кожу главным образом нижней части живота в форме Гэдовских зон гиперестэзии, постольку новокаиновая блокада этой территории ведет к обезболиванию родового процесса, особенно в его первом периоде.

Хотя прямое воздействие на болезненные участки кожи при отраженных болях является наиболее действительным, однако некоторые хирурги (как, например, тот же ВИШНЕВСКИЙ), считают, что иногда не исключена бывает возможность получить уничтожение отраженных болей впрыскиванием обезболивающих  веществ и на участках кожи, даже весьма отдаленно расположенных от места, порождающего эти болевые ощущения.

Реперкуссивные явления со стороны кожи служат основанием для целого ряда общераспространенных терапевтических мероприятий.

Как известно, кожа является местом отвлечения внутренних мисцеральных болей, кровенаполнений, эксудивных и трансудативных выпотов и целого ряда других болезненных расстройств (такого значение простых и кровеносных  банок, пьявок, горчичников, смазываний кожи йодом и другими раздражающими веществами, местных прогреваний и прочего). Это то клавишэ, нажимая на которое, подобно нажиму на телеграфный ключ, мы можем оказывать влияние на весьма отдаленные районы нашего организма и на самые различные процессы в них.

Кожа также представляет собой наиболее частое место приложения многих наших исследовательских приемов, область, чрез посредство которой мы как бы вопрошаем реактивные способности организма, его нервную систему, в частности, ее вегетативный раздел, или оказываем лечебное воздействие как на функции всего организма, так и на функции отдельных его органов.

С другой стороны, определенные психические структуры используют кожу, кожную чувствительность, в качестве защитного механизма, оберегая себя от непосильных для них внешних раздражений.

Таковы шизофренические и истерические структуры психики.

«Типичным для шизофрении – говорит ГИЛЯРОВСКИЙ – является отсутствие или, по крайней мере, более или менее значительное ослабление рефлексов кожи и слизистых оболочек, являющихся, как известно, своего рода защитными механизмами.

Кожа, в смысле сохранности ее в неповрежденном виде или, наоборот, прорывы к ней, часто придает совершенно особый характер некотором, развивающимся вне ее, болезненным состояниям.

Так, опыт травматических повреждений тела и особенно головы, главным образом в условиях военного времени, ясно показывает различие всей клинической картины травм, связанных с повреждением кожных покровов, от травм, не связанных с повреждением кожи.

Если при открытых ранениях больше всего выступают явления со стороны анимальной нервной системы и в сравнительно меньшей мере участвует вегетативная нервная система, то при травмах без повреждения кожи (следовательно, при ударах, ушибах, контузионных и коммоционных повреждениях), особенно в области головы), часто выступают весьма резкие явления со стороны психики, объединяемые общим понятием травматического невроза.

Этих элементов травматического невроза мы обычно почти не встречаем, или, по крайней мере, в меньшей степени встречаем, при открытых ранениях, следовательно, при ранениях, связанных с нарушением кожных покровов.

Таким образом, в подобного рода случаях как бы мобилизуются иные нервные и нервно-психические механизмы и в этом отношении роль кожи, как органа, защищающего глубоко лежащие ткани от их непосредственного поражения, по-видимому, весьма значительна.

В настоящее время мы знаем, что целый ряд общих патологических процессов в организме (нарушения общего и межуточного обмена, в частности, белкового, углеводного, жирового, минерального, заболевания желудочно-кишечного канала, печени, почек, разного рода дизвитаминозы) отражаются и на коже в форме определенных кожных явлений (зуда, эритем, нейродермитов, крапивницы и прочего).

Нарушения в функции эндокринных желез, в частности, щитовидной и паращитовидной, половых желез, надпочечников, гипофиза, зобной железы, тоже отображаются определенным образом на коже (так называемые дисгормональные дерматозы).

Мы знаем, что целый ряд эндокринных расстройств одновременно отражается как на психической сфере, так и на явлениях со стороны кожи. То же можно сказать и про Аддисонову болезнь (например, при акромегалии). С другой стороны, функции гипофизма имеют отношение к коже, так как в гипофизе содержится меланоформный гормон, обусловливающий кожную пигментацию.

Наконец, различные аллегорические (сенсибилизационные) дерматизмы, а также многочисленные кожные явлений, связанные с нервно-трофическими влияниями стали в последнее время предметом специального внимания и исследования.

Кожа является местом проявления аллергических феноменов и аллергические феномены представляют собой ненормальные проявления всего организма в целом, сказываясь в частности в той или иной мере и в феноменах психического порядка.

Значение психического фактора при кожных аллергиях нередко выступает весьма резко.

Относящиеся сюда явления так называемых «психических дерматозов» могут примешиваться в любой форме аллергии (6).

В случаях последнего рода все больше выступает роль и значение вегетативной нервной системы.

В этом отношении прав БУШКЕ, когда говорит, что «кожа является расширенным плацдармом для проявления действий вегетативной нервной системы».

Поскольку преобладающее большинство этих явлений, представляющих собой заболевания всего организма, бывает связано в той или иной форме с расстройствами и со стороны нервно-психической сферы, отображается на ней, постольку и в этом отношении можно говорить об известных взаимоотношениях кожных и психических нарушений, с нередко одновременным сосуществованием их.

Кожа, однако, не только отображает в себе разного рода нарушения эндокринных желез, но она и сама в целом представляет собой внутрисекреторный орган.

«Накопившиеся факты – пишет ЧЛЕНОВ – говорят не только о тесной связи кожи с организмом, но и дают уже право думать о коже, как о своего рода железе внутренней секреции, играющей также большую роль в выработке организмом иммунитета» (примером этого может служить эзофилаксия ГОФМАНА).

На громадное значение кожи как внутрисекреторного органа особенно обращается внимание в последнее время и эта ее функция, конечно, тоже обусловливает ее значительную роль в наших чувственных переживаниях.

Таким образом, для психопатолога кожа имеет чрезвычайно большое значение не только как один из важнейших органов восприятия и как место отображения целого ряда нервно-психических явлений, а также болезненных явлений со стороны всего организма и отдельных его органов, но и как большой и важный эндокринный, секреторный и вообще вегетативный аппарат, поскольку с гормональными, секреторными, сосудистыми и прочими функциями связаны и психические проявления.

Область нейрогенных кожных заболеваний, то есть таких, в возникновении которых в большей или меньшей мере участвует нервный фактор, как известно, весьма велика.

Достаточно хотя бы указать на сегментарное (метамерное) распределение многих кожных расстройств.

Нервно-психические факторы в качестве этиологических моментов отмечаются при целом ряде кожных заболеваний.

Сюда относятся многие формы экзем, дерматитов, чешуйчатый лишай, красный плоский лишай, повторные формы крапивницы, эритем herpers’a, изменения ногтей, пигменты, кожные гангрены, болезнь Райно, круговидное выпадение волос и ряд других форм. Со всем этим связан также вопрос о возможности возникновения некоторых кожных заболеваний под влиянием сильных и внезапных психических переживаний (психических травм).

Влияние психики на кожные дериваты особенно выступает в явлениях поседения волос под влиянием сильных и внезапных эмоциональных переживаний (страха, внезапного горя и прочего).

Как примеры влияние психики на соматику, и в частности на кожу, обычно проводятся случаи вызывания помощью гипнотического внушения местных кожных гиперемий, пузырей на коже, возникновение явлений стигматизмации у некоторых, фанатически настроенных людей (например, у знаменитой Луизы Лато), под влиянием аутосуггестии (появление язв на ладонях и стопах в местах пригвождения Христа) и прочее в том же роде.

В таких случаях можно говорить как-бы о проекции определенных психических явлений на кожу, от отложении для известных психических переживаний «кожных энграмм».

Приведя эти отдельные примеры, мы не касаемся всех других, довольно многочисленных форм кожных заболеваний, связанных с поражением нервной системы, как центральной, так и периферической.

Мы знаем, что поражение вегетативных центров межуточного мозга при энцефалитах может сыграть большую роль в развитии ряда кожных заболеваний (7).

Вообще связь явлений со стороны кожи с изменениями со стороны мозга становится в последнее время все более очевидной, особенно в свете современных исследований о чрезвычайно тесной зависимости функций отдельных органов от состояния центральной нервной системы (работы БЫКОВА и его школы).

Можно говорить о влиянии солнечных лучей через кожу на внутренние органы человека. Так, установлено влияние ультрафиолетовых лучшей через кожу на желудочно-кишечный тракт.

Отсюда возможно появление, с одной стороны, кожных эритем, а с другой – болезненных явлений со стороны кишечника.

Возможность нашего влияния на психическую сферу через посредство кожи нередко особенно демонстративно выступает при гипнозе – при применении нами однообразных кожных поглаживаний, легко вызывающих нормальный физиологический сон.

В настоящее время мы хорошо знаем механизм такого рода воздействий, благодаря Павловской физиологической концепции она, как явления разлитого торможения в центральной нервной системе, вызываемого слабыми, легко иррадирующими в центральной нервной системе раздражениями.

Некоторые заболевания нередко бывают связаны с одновременным поражением как кожи, так и психический сферы. Такова, например, пеллагра и нередко сопровождающие ее пеллагрические психозы.

Нельзя не отметить нередко встречающихся невротических явлений при дерматитах, возникающих в таких случаях вторичным путем, а также астенизирующего действия не только на физическую, но и на психическую сферу, некоторых разлитых и грубо выраженных кожных поражений.

Из всех видов терапии кожных заболеваний, пожалуй, одним из самых новых, обративших на себя серьезное научное внимание главным образом в последнее время, является метод психотерапевтического воздействия на кожу.

Касаясь психотерапии кожных заболеваний, приходится прежде всего отметить чрезвычайно интересный факт.

На первых порах, казалось бы, что благотворному действию психотерапии должны подвергаться только те кожные расстройства, которые мы относим к разделу нейрогенных, обусловленных чисто нервными и невротическими моментами.

Однако, в действительности такого соотношения не отмечается. Не говоря уже о том, что далеко не все нейрогенные формы подлежат психотерапии, самым существенным является то обстоятельство, что эффект от лечения психотерапией и, в частности, гипнозом, нередко получается при формах кожных заболеваний совершенно иной, не нейрогенной природы.

В монографии профессора КАРТАМЫШЕВА: «Гипноз в дерматологии» приводится как целый ряд собственных наблюдений автора, так и многочисленные литературные данные, касающиеся в большей или меньшей мере успешного лечения гипнозом таких заболеваний, как экземы, псориаз, красный плоский лишай, крапивница, бородавки, кругловидное выпадение волос (alopecia areata), herpes, эритемы.

Интересно отметить, что по наблюдениям профессора ПЛАТОНОВА, подтвержденным со своей стороны дерматологами (например, профессором МИЛЬМАНОМ), гипноз действует благоприятно и на некоторые из кожных заболеваний, связанные с местными паразитарными, в частности, грибковыми поражениями кожи.

Подобного рода наблюдения имеют большое принципиальное значение, так как естественно вызывают вопрос о возможности в некоторых случаях в известной мере психически воздействовать даже на иммуно-биологические свойства организма.

Здесь кстати следует заметить, что мы еще далеко не знаем возможностей и пределов воздействия нашей психики на соматику. Относящиеся к этой области факты, иногда действительно поразительные, продолжают вызывать с нашей стороны особое изумление лишь потому, что мы до сих пор еще не освободились от привычного противопоставления психического соматическому, как особым самостоятельным сущностям, от воззрения, исторически сложившегося в древнейшие периоды еще не зрелой науки и еще примитивных религиозно-мистических представлений.

В настоящее время в свете современного монистического научного понимания неразрывного единства психического и физического, все относящиеся сюда факты, а также новые, которые в дальнейшем, несомненно, все более будут вскрываться по мере роста наших знаний и опыта, теряют характер чего-то необычного, почти чудесного и становятся повседневным материалом целостного монистического научного мировоззрения, а также нередко и повседневной врачебной практики.

Следует отметить, что в плане воздействия психики на соматику в большей мере выступают явления со стороны кожи, нежели со стороны отдельных органов нашего тела – они в этом отношении более ярки и демонстративны.

Нужно, однако, признать, что и обратное явление – взаимодействие соматики на психику (в частности, различные формы переживания нами разных болезненных состояний) – тоже еще не в достаточной мере нами отмечаются и оцениваются – в этом отношении пока учитываются только грубо бросающиеся в глаза факты ясно выраженных неврозов и психозов на соматической почве.

А между тем и здесь тоже, как показывает более внимательное наблюдение, каждое болезненное явление, и, в частности, интересующие нас болезненные явления со стороны кожи, оказывают в той или иной мере воздействие и на психическую сферу, порождая ряд болезненных изменений в ней, пусть и не всегда определимых в грубых терминах готовых нозологических единиц.

В этом отношении, говоря о собственно кожных заболеваниях, необходимо коснуться, к сожалению, еще недостаточно отмечаемого вопроса о разных формах переживания этих кожных заболеваний, о разной психической реакции на них.

В одной из своих работ («О переживании болезни») (8), мы уже отмечали, что кожные изменения, поражающие открытые части тела, особенно лицо, в виду связанного с этим изменения всего внешнего облика больного, часто вызывают с его стороны иную психическую реакцию, совершенно иначе им переживаются, нежели те же кожные изменения, поражающие закрытые части тела.

Больные с изуродованной внешностью иногда доходят до отчаяния, нередко даже бывают близки к самоубийству, чего обычно не бывает с больными, у которых эти обезображивающие изменения кожи скрыты под покровом одежды. Наряду с этим, субъект, чувствуя то неблагоприятное впечатление, которое он производит на окружающих, постепенно меняется в своем характере, в своем отношении к себе и к окружающим – все больше замыкается от окружающей среды, становится скрытным, замкнутым, нелюдимым, аутистичным, эгоцентричным, депрессивно настроенным.

Возникает последующая шизоидизация характера, шизоидизация всей личности в целом в форме полной перестройки ее по шизоидному типу.

Все это дает нам основание совершенно по разному расценивать кожные болезни, касающиеся открытых частей тела в смысле их влияния на психическую сферу, в отличие от тех, которые не изменяют внешности, как как вся картина заболевания (поскольку переживания тоже входит в состав заболевания, составляя его неотъемлемую часть) в обоих ситуациях совершенно разная.

Учитывая громадное значение кожи, как органа разнообразных и весьма важных ощущений, учитывая вообще ее роль в нашей нервно-психической жизни и в частности в нашей эмоциональности, представляется странным и непонятным, что мы этот орган так тщательно скрываем под покровами наших многочисленных одежд, как-бы искусственно снижаем его впечатлительность и тем лишаем нашу нервно-психическую жизнь ряда присущих ей ощущений, как бы уменьшаем полноту восприятия нами окружающей нас реальности.

Подобно тому, как, если бы мы с самого раннего детства стали бы носить очки, не пропускающие всех лучей спектра, или стали бы закрывать свои уши, чтобы не получать всего того богатства и многообразия звуковых впечатление, какое свойственно нормальному слуху, подобно этому мы и поступаем с органом, воспринимающим тактильные, температурные, болевые и еще ряд других, еще недостаточно нами дифференцированных ощущений, сознательно отграничивая себя от окружающей реальности и тем обрекая себя на сужение диапазона своих переживаний.

Быть может, этим отчасти объясняется и тот чрезвычайно интересный и до сих пор еще, по нашему мнению, недостаточно оцененный факт, что самое трезвое, ясное, самое жизнерадостное и полноценное мировоззрение – мировоззрение древней Эллады и античного Рима, возникшее в эпоху, о которой мы все до сих пор с завистью вспоминаем, как бы одном из лучших периодов в жизни человечества, когда люди полнее чем мы воспринимали окружающий мир, сложилось у народу, в своей повседневной жизни значительно легче и свободнее оголявшего свое тело, развившего особый культ тела и, в частности, культ свободно дышащей и свободно воспринимающей окружающий мир кожи, не скрывая, подобно нам, под покровами одежды один из своих самых чувствительных органов восприятия и благодаря этому лучше, полнее, многограннее воспринимавших впечатления окружающей реальности.

Отсюда напрашивается естественная, вполне законная мораль для современного человечества: дайте жить коже. Предоставьте ей возможность свободно дышать и свободно воспринимать все впечатления окружающей жизни, хотя бы путем значительно более частого, чем это делалось до сих пор, оголения ее и ее свободного функционирования, путем широкого применения воздушных, солнечных, водяных и прочих ванн, путем массажа, гимнастики, физкультурных упражнений и прочего.

Из всего предыдущего видно, что это диктуется не только требованиями общей гигиены психической (психогигиены), поскольку вся наша нервно-психическая жизнь, как мы это старались показать в нашей работе, тончайшим образом связаны с функциями нашей кожи.

 

АВТОРСЬКІ ПОСИЛАННЯ І ПРИМІТКИ

1.  Штефко и Глаголева. Морфология кожных капилляров у человека. 1930.

2.  Построенное, по-видимому, по типу так называемых «рефлекторных галлюцинаций» при которых, как известно, внешние раздражения – «например, шум передвигаемой мебели, стук кухонной посуды и прочее больной слышит в собственном теле, как будто источник этого шума находится именно в нем самом, в его теле» (ГИЛЯРОВСКИЙ).

3.  В дальнейшем у взрослого область шеи чаще всего теряет свою щекотную возбудимость по мере того, как с годами вообще суживается и уменьшается область такого рода возбудимости (по примеру других форм сужения возбудимости, например, территории вкусовых ощущений у ребенка и у взрослого).

4.  «У меня, если так можно выразиться, «кожная совесть» – заявил нам больной – в противоположность всем другим людям, моя моральная чуткость всегда в той или иной форме отражается, к моему большому огорчению, на моем лице».

5.  Смотрите нашу работу: «К вопросу о психопатологической интерпретации данных неврологического исследования». Советская Психоневрология, 1940 год, №4.

6.  В качестве примера можно привести следующее наблюдение ДЮРИНГА: «У одного пациента после каждого приема внутрь яиц появлялась уртикария. После длительного перерыва в употреблении яиц начали без ведома больного понемногу прибавлять к пище яйца и уртикарии не появлялось, но, когда через 8 дней больному было сказано, что он ел пищу с яйцами, то через несколько часов вновь появилась уртикария». («Цитировано по БРЕМЕНЕР и ШИМАНКО. «Аллергия кожи и аллергические заболевания».

7.  Цитируется по аннотации работы МАРКИОНИНИ: Клинические и экспериментальные данные из пограничной области дерматологии и невропатологии. Fortschnitte d. Neurol., Psych und ihren grenzgeb. 1939. №1.

8.  Е.А. ШЕВАЛЕВ. «О переживании болезни». «Советская психоневрология», 1934, №4.