Публікація Леоніда Дусмана в газеті «Шомрей Шабос» розповідає історію одеського лікаря Володімира Лєльчицького, який, попри своє єврейське походження, чудом вижив у нацистських таборах. Одним з його рятівників був Володимир Шевальов. Історія Лєльчицького показує, наскільки організованим та безжальним було знищення євреїв окупаційною владою і якому ризику піддавали себе їх рятувальники. Показані також антисемітські настрої повоєнної доби, які перешкоджали визнанню не лише заслужених діячів-євреїв, а й таких героїчних людей, як Євген та Андрій Шевальови.

 

_____________________________________________

 

Жизнь и судьба многих одеських врачей, особенно старшого поколения, пережившего революции и войны, поражает своим драматизмом, героизмом, высочайшим профессионализмом, верностью клятве Гиппократа.

Еще одна встреча с судьбой Человека, гражданина, ученого – одесского доктора Владимира Наумовича Лельчицкого.

Он родился в Одессе в сентябре 1896 года, в семье рабочего скромного достатка. Наум Лельчицкий, надрываясь на работе, чтобы обеспечить сносное существование семье (трем сыновьям, жене и дочке), заболел туберкулезом и умер, когда Владимиру еще не было тринадцати лет. Бедность обрушилась на семью. Володя начал работать и свой заработок отдавал матери. Рабочий паренек мечтал об образовании, оно представлялось поначалу религиозным, он посещал синагогу, изучал иврит. Но желание стать врачом победило. После установления советской власти, в 1918 году, он поступил в одесский медин, который успешно окончил в 1923 году. Это был первый послереволюционный набор.

Мечта сбылась, и молодой доктор Лельчицкий едет по назначению в деревню лечить, спасать, помогать во вновь открытой больнице села Захарьевка (сейчас райцентр Фрунзовка Одесской области). Обладая глубокими знаниями, стремлением обязательно помочь, он практикует по всем медицинским специальностям. И получается! Результативность лечения, доброжелательность, этика врача и бескорыстие делают его популярным и авторитетным. Крестьяне признали молодого доктора и обращались за советом по любым житейский вопросам. Обладая знанием психотерапии, владея гипнозом, Лельчицкий успешно решал их проблемы.

Добрые взаимоотношения с пациентами продолжались десятилетиями. Один из таких пациентов, Анатолий Колесник в 70-е годы рассказывал: в середине двадцатых годов в морозную, вьюжную погоду Владимир Наумович срочно выехал на дальний хутор к умирающей жене Колесника и спас ее. Ехал на телеге, одетый не по погоде, и замерз. В обратный путь Колесник с большим трудом уговорил доктора надеть его кожух и носить «чтобы доктор не заболел». Вскоре Колесника раскулачили, все забрали и должны были выслать. Лельчицкий, сознавая опасность общения с репрессированными, пришел проситься и вернул кожух со словами – «он вам нужнее». Мужество и доброту доктора Колесник помнил всю жизнь. Он и вся его большая семья лечились только у Лельчицкого.

Проработав в Захарьевской больнице несколько лет, Владимир Наумович возвратился в Одессу. Некоторое время работал в клинике медицинского института, а затем поступил на работу в водздравотдел. Он пробует и ищет себя. Повидал свет, будучи судовым врачом широкого профиля. Но специализировался как врач-фтизиатр, помня всю жизнь причину смерти отца.

Начинается активная творческая работа в одесском НИИ туберкулеза и противотуберкулезной клинике водздрава. Он публикует научные статьи и работает над диссертацией.

1941 год, война. С первых дней доктор Лельчицкий – военврач второго ранга – в действующей армии: керченская военно-морская база – начальник санчасти морского батальона. Севастополь – легендарная 34-я батарея, защищавшая  город с моря, 268-й, 357-й полевые подвижные госпитали (ППГ), 103-й медсанбат, 316-й ППГ 25-й Чапаевской дивизии Приморской армии. Под огнем, в сложных фронтовых условиях оперирует, лечит, спасает жизнь и здоровье защитников города.

В блокаде в январе 1942 года начинается массовое заболевание авитаминозом среди личного состава Приморской армии. Для борьбы с эпидемией по приказу командования создана противоскурботная комиссия по главе с доктором Лельчицким. Он оперативно организовал поиск и сбор растений, содержащих витамины – можжевельника, барбариса, иголок пихты, листьев акации и винограда. На их основе приготавливали экстракты, настойки, отвары и добавляли в пищу.

В результате, 95% больных удалось вернуть в строй. Владимир Наумович был представлен к правительственной награде, но в условиях блокады представление пропало.

В июне 1942 года, в период третьего и последнего немецкого штурма Севастополя, Лельчицкий – начльник 316-го ППГ, который размещался в штольнях у Камышовой бухты, единственного места, куда иногда прорывались корабли с Большой земли с боеприпасами, продовольствием и забирали раненых. Последним надводным судном, прорвавшимся в 20-х числах июня 1942 года был «Ташкент». Ночью 27 июня под руководством начальника госпиталя в него были погружены транспортабельные раненые. На берегу остались тяжелораненные, не подлежащие транспортировке. Военврач Лельчицкий сошел на берег и остался с ними, отправив вместо себя последнее письмо семье из осажденного, борющегося города.

Агония Севастополя продолжалась до 3-4 июля 1942 года, пока последние очаги сопротивления на берегу были подавлены немцами. А военврач, майор Владимир Лельчицкий лечил, спасал, помогал. С несколькими врачами и медсестрами в ямах, вырытых в прибрежных обрывах, они пытались оказывать первую помощь раненым, не имея ни воды, не медикаментов. В ход шло госпитальное белье и морская вода. Люди не выдерживали, некоторые евреи – врачи, командиры, политруки застрелились.

4 июля Владимира Наумовича пленили, под дулом автомата разули и погнали на сборный пункт, куда сгоняли всех, кто мог ходить, остальных расстреливали. Со сборного пункта многотысячную колонну военнопленных, в которой был Лельчицкий, погнали в сторону Бахчисарая. Среди пленных он увидел главного хирурга Приморской армии профессора Валентина Соломоновича Кофмана и еще несколько военных врачей одесситов. На подходе к Бахчисараю колонну остановили и последовал приказ: коммунистам и евреям выйти  из колонны. Большая группа пленных, в их числе профессор Кофман и другие врачи-евреи, была отведена в сторону специальной эсэсовской командой. Никого из них Лельчицкий больше не встретил. Пользуясь своей внешностью (блондин с голубыми глазами) он решил бороться за жизнь. Любовь и верность семье приказывали выжить. Он выдал себя за украинца. Начался поединок жизни и смерти, только бы не терять самообладание.

Охота на коммунистов и особенно – евреев была организована среди пленных со всей немецкой педантичностью. За каждого обнаруженного еврея или коммуниста стукач получал привилегии, кроме того, в лагеря запускались так называемые «жидоловы», специально тренированные подонки. В лагере в Джанкое на Лельчицкого донесли и его арестовали. На допросе в комендатуре, когда обнаружили, что он обрезан, Лельчицкий сумел убедить нацистов и немецкого врача-эксперта (помогло знание немецкого), что в детстве ему была сделана хирургическая операция по поводу фимоза. Смерть отступила.

Помощь в лагере пришла от военного коллеги, известного одесского врача Владимира Шевалева (в послевоенное время – профессор, главный офтальмолог Украины), который работал в лагерном госпитале. Он устроил туда Владимира Наумовича «русским помощником» врача.  «Русский помощник» сразу начал активно помогать раненным, но очередной «жидолов» выдал его. Шевалев опять выручил коллегу и товарища. Ему удалось включить Лельчицкого в колонну пленных, угоняемых в штатлаг №346. Это произошло в конце лета 1942 года. Смерть опять отступила, надолго ли?

Штатлаг №346 – стационарный лагерь для военнопленных – находился в пригороде Николаева в поселке Темвод и имел недобрую славу лагеря смерти. Свидетельствуют немецкие документы:

«…1. Общее число военнопленных, находящихся в четырех лагерях, созданных в тыловом районе, на 20.12.41 г.: дулаги (пересыльные лагеря) №№160, 182, 205 и штатлаг №346 – 52513 человек.

2. Смертность в лагерях, перечисленных в п. 1… в среднем 50 умерших в день, на 22776 военнопленных 80 процентов в год».

В период 1942 г.  – лето 1943 г. среди пленных была создана подпольная организация, в руководстве которой одна из ведущих ролей принадлежала Лельчицкому. Ядро организации находилось в лагерном госпитале, которым формально руководили немецкая администация и несколько немецких врачей, но фактически огромный, на тысячи раненых и больных, лазарет обслуживался пленными медиками во главе с Владимиром Наумовичев. Он стал главным русским врачом, организовывал в госпитале группу военнопленных медиков – врачей Байрамова, Абутидзе, Гаджиева и других (фамилии, к сожалению, не сохранились), фельдшеров и сантитаров, с помощью которых ставил и утверждал ложные диагнозы, задерживал лжебольных в госпитале для организации побегов. Для этой же цели использовали тифозные бараки, куда немцы не входили.

Риск был смертельный, тем более, что немцы не доверяли русским врачам и подозревали их. Владимир Наумович вспоминал о случаях, когда немецкое руководство врывалось в операционную, чтобы присутствовать при операции и ему с персоналом приходилось  у лже-больных удалять здоровый аппендицит вместо гнойного. Надежным людям, которых он подбирал, устраивались побеги. Cпасенные таким образом офицеры – летчики Голубев и Сарычев, – после войны отыскали «русского доктора», спасшего их. Дружеские отношения со своими пациентами мирных и военных лет он сохранял до конца жизни. Госпиталь стал местом встречи подпольщиков. Маскировались такие встречи сеансами массового гипноза, которые проводил Лельчицкий. На эти сеансы обычно приходили и немецкий персонал и охрана, ничего не подозревавшие.

Подполье лагеря установило связь с николаевским антифашистским подпольем и через него – со штабом партизанского движения 3-го Украинского фронта. Благодаря совместной, четко организованной подпольной работе лагерной и николаевской организаций сопротивления, из Темвода бежали более 500 военнопленных. Лельчицкому в этой работе в лагере помогал Иван Шапошников (впоследствии профессор-физик), а на воле – Юрий Тарасов (впоследствии профессор-историк), который принимал и переправлял беглецов в партизанские отряды.  Конспирация была настолько совершенной, что спасенные не знали, кому они обязаны свободой, и когда в феврале 1944 года предатель выдал гестапо подпольную организацию, многим удалось избежать ареста.

С 1943 года русских врачей лагерного госпиталя во главе с Лельчицким начали привлекать на биржу труда для медицинского обследования угоняемых в Германию на принудительные работы «остарбайтеров». Рискуя быть обвиненным в  саботаже и расстрелянным, Владимир Наумович ставил лодные диагнозы для освобождения от отправки в неволю. Им лично спасено болем 100 человек. Многие из них впоследствии разыскали его с глубокой благодарностью.

В начале 1944 года, в связи с приближением фронта, немцы ликвидировали лагерь Темвод – пленных этапировали в немецкий тыл, а госпиталь перевели в Одессу и разместили под усиленной охраной на территории областной больницы на Слободке. Используя неразбериху при переезде, Лельчицкий организовал побег последней группы военнопленных и своего помощника и друга И. Шапошникова, но самому бежать не удалось, и он попал в Одессу.

В родном городе ему удается бежать и добраться до конспиративной квартиры, откуда через несколько дней его переправили на квартиру доктора-караимки М. Эгиз, где Лельчицкий и дождался освобождения Одессы. Владимир Наумович разыскивает своих близких. Он посылает им первые письма и узнает о горе, постигшем семью: во время эпидемии в Средней Азии в течение недели умерли двое его детей. Жене сообщили, что он пропал без вести в 1942 году и перестали платить по аттестату, она осталась без средств и очень нуждалась. Еще он узнал, что его Ада, с которой они поженились еще в двадцатые годы, ждала его и верила «всем смертям назло».

Не понять не ждавшим им

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой, –

Просто ты умела ждать

Как никто другой.

Эти стихи К.  Симонова, как и песня «Темная Ночь», были ее талисманом и питали надежду. Лельчицкому повезло в любви, вместе с женой они хранили ее более пятидесяти лет. Смерть разлучила их.

Армейская контрразведка учла подпольную работу в плену, и Владимиру Наумовичу было возвращено звание майора медицинской службы. Он был направлен в состав Отдельной танковой армии генерала Катукова, с которой прошел путь до Берлина. За несколько месяцев службы в армии Катукова, майор доктор Лельчицкий был награжден орденами Отечественной войны, Красной Звезды, медалями за личное мужество и героизм, проявленные во время Берлинско-Одерской операции, а также за спасение жизни нескольких сот солдат, отравившихся спиртом-денатуратом. Они могли погибнуть или в лучшем случае – ослепнуть. Их спасли по методике Лельчицкого, и все остались живы и невредимы.

Война закончилась, а доктора оставляют в Потсдаме в должности начальника туберкулезного отделения госпиталя группы Советских войск в Германии. К нему приезжает жена, и жизнь начинается снова, рождается дочка Людочка (сейчас она живет в Нью-Йорке). Появляется возможность для творческой работы – обобщения фронтового и лагерного опыта лечения раненых с поражением легких и больных туберкулезом легких. Владимир Наумович совершенствует созданным им в 1945 году в условиях фронтовой обстановки прибор-экспиратор, получивший впоследствии название «экспиратор Лельчицкого». В советскй медицине в то время аналогов этому аппарату не было, он выпускался промышленностью более 20 лет. По методике Лельчицкого этим прибором успешно пользовались врачи-фтизиатры в многочисленных клиниках страны. Эффективность аппарата заключалась в том, что он оказывал помощь больному в наиболее критический момент. С помощью экспиратора лично Лельчицкому удалось спасти более 100 больных. Вспоминает врач Цецилия Ульяницкая, его коллега и сотрудник: «… Я проводила реанимацию по методу доктора Лельчицкого и оживляла больных буквально за несколько минут».

В 1947 году Владимир Наумович после демобилизации возвращается в Одессу и принимает заведование туберкулезной больницы Черноморско-Азовского пароходства, много консультирует в различных медицинских учреждениях города. Продолжает заниматься наукой, сотрудничая в различных медицинских сообществах вместе с академиком Ясиновским, профессором Левиной и другими.

Обладая глубокими знаниями, бесценным практическим опытом, интуицией, вниманием и любовью к человек, он был прекрасным диагностом. Его четкие диагнозы всегда подтверждались рентгенограммой.

О человеческих качествах доктора свидетельствуют его бывшие коллеги и сотрудники. Фира Лебедь проработала с ним 29 лет: «…доктор Лельчицкий был прекрасным человеком, старался помочь советом и делом. Он был необычайно деликатным… Такого человека можно встретить только один раз в жизни».

Зоя Минчина, дочь известного в 50-е годы одесского эпидемиолога М. Минчина: «Во время «дела врачей его (отца) выгнали со всех постов. Все знакомые и друзья отвернулись от нашей семьи, только доктор Лельчицкий, сам находясь под угрозой репрессий, не испугался, поддерживая отца морально, продолжал встречаться с нами». В начале 50-х, несмотря на разгул государственного антисемитизма,  Лельчицкий блестяще защищает диссертацию, обобщив свой многолетний опыт практикующего врача фтизиопульманолога.

Жизнь и судьба доктора Лельчицкого – это всегда поступки, вызывающие и по сей день восхищение и гордость за человека и врача. Уже в 70-е годы, когда ему было далеко за семьдесят, из-за чужой нерадивости и халатности ему пришлось с улицы Гаванной, где он жил, ночью, по заснеженной Одессе, несколько часов добираться в больницу водников, чтобы спасти больного. Он выполнил свой долг.

Со студенческих лет Владимир Наумович «для души» увлекался гипнозом. Это увлечение помогло ему в годы войны: позднее он часто бескорыстно, по-доброму помогал всем, кто его об этом просил. Известной украинской певице в начале ее артистической деятельности он помог побороть страх перед выходом на сцену, подростку – избавиться от ночного энуреза, пожилому человеку – снять стресс в связи с предстоящей эмиграцией и необходимостью изучать английский (это был последний пациент 90-летнего доктора). Он оставил должность зав. отделением, когда ему было далеко за восемьдесят, но продолжал работать консультантом. В системе водздравотдела он проработал более 50 лет.

Своим жизненным правилом он считал, что возраст определяется не датой рождения, а физическим и эмоциональным состоянием, и делал все возможное, чтобы быть в форме.

Владимир Наумович Лельчицкий, кандидат медицинских наук, майор медицинской службы в запасе, кавалер боевых наград, ушел из жизни в возрасте 92-х лет, редактируя свою очередную статью.

Его неоднократно представляли к присвоению звания Заслуженного врача республики, награждению орденом Ленина, но антисемитизм высших партийных бонз препятствовал этому.

Наградой ему пусть служит благодарная память многочисленных пациентов, спасенных им в годы войны и мира, учеников, коллег и просто знавших его людей.

Чтобы помнили и гордились своим прошлым, создавая будущее, написана эта статья с помощью близких родственников доктора Лельчицкого, живущих сейчас в Одессе, в частности – племянника Владимира Наумовича, Александра Моисеевича Фурера. Он помнит дядю Володю – доброго, чуткого, родного и домашнего, когда вся большая семья собиралась на семейные праздники.