Матеріал опубліковано в газеті «Одесский вестник» 2 листопада 2002 року. Навідміну від інших журналістів, авторка, Тетяна Орбатова, зробила акцент на особистому житті та рисах Євгена Шевальова, його дружини Євгенії, синів Володимира та Андрія. Таким чином, стаття не просто констатує подвиг родини Шевальових, а оживлює цих людей і наближає їх до читача.

Значну роль у написанні статті відіграла психіатр Тетяна Ярошенко, яка досліджувала родинний архів Шевальових. Вочевидь, саме вона допомогла авторці зорієнтуватися у величезному обсязі біографічного матеріалу.

Як і в інших журналістських матеріалах, у тексті є деякі неточності, принципові скоріше для істориків, ніж для читачів.

1. Євген Шевальов та Євгенія Яновська дійсно познайомилися в Лозанні, але тоді їх пов’язували лише ділові стосунки. Почуття виникли уже тоді, коли Яновська приїхала до Одеси здавати іспити на підтвердження свого швейцарського диплому.

2. Шевальови повернулися в Одесу з Петрограда через початок туберкульозного процесу у Євгена Олександровича. Голод на той час панував саме у Петрограді. Спогади Євгенії Нікодимівни про подорож до Одеси містять одразу кілька згадок про надзвичайні враження від звичайної смачної їжі, а також від розмаїття продуктів в Одесі.

3. Не всі євреї під час окупації Одеси знаходилися у психіатричній лікарні під зміненими іменами. Такі заходи застосовувалися щодо працівників лікарні, а також людей, які уже були занесені у списки на розстріл (зокрема, Лілія Рапопорт). З іншого боку, врятований Шевальовими Вольф Тендлер знаходився в лікарні і симулював обумовлені симптоми під власним іменем і навіть із зазначенням справжньої адреси проживання. Його батьки тим часом були вбиті окупантами.

 

Татьяна Орбатова

СЕМЬЯ ПРАВЕДНИКОВ МИРА

 

Письмо читательницы:

В одной из одесских газет я прочитала информацию о том, что четвертый год в нашем городе проводится международная конференция для психиатров, которая называется «Шевалевские чтения». Однако, у кого я ни пыталась узнать подробнее, кто же такой Шевалев, ответ краток: когда-то этот человек работал в Одесской психиатрической больнице и за такие-то заслуги удостоился звания «Праведник мира». А мне хотелось бы подробнее узнать, каким человеком был Шевалев и как складывалась его судьба.

Римма Николаева.

 

Об удивительной жизни Евгения Александровича Шевалева мне помог узнать «его величество случай». Недавно я встретила свою знакомую, Татьяну Ярошенко, с которой не виделась более десяти лет. Как водится в таких случаях, разговорились. Оказалось, за то время, пока мы с ней не общались, в ее жизни произошли изменения: у нее подрастают двое ребятишек. Таня выбрала для себя интересную, хоть и очень непростую профессию – психиатр. Более того, давний друг Таниных родителей тесно связан с Валентиной Шевалевой, женой Андрея Шевалева, сына Евгения Александровича, у которой сохранились некоторые рукописи и фотографии известного психиатра.

 

СЛЫШАТЬ «ТРАВ ПРОЗЯБАНИЕ»

 

Родился Евгений Александрович Шевалев в 1878 году в дворянской семье. С детства ему была присуща чрезвычайная острота мировосприятия. Он не уставал часами наслаждаться видом Черного моря и вдыхать его запах. Любил он и побродить по окрестностям Одессы. Большое удовольствие доставляло кормление голубей, которые доверчиво садились ему на плечи. Позже свои впечатления Евгений Александрович оформит такими словами в дневнике:

«Я очень люблю копаться в мелочах жизни окружающей природы. Ранней весной подымать старые залежавшиеся камни, наблюдая под ними среди свежей пахнущей земли первые слабые бледно-желтые ростки пробивающихся к жизни растений, еще сонно копошащихся насекомых с глянцевыми, только что оголившимися спинками, прислушиваться по утрам к тишине сада, улавливая отдельные, пока еще слабые звуки-посвисты просыпающихся птиц, следить осенью за дрожащими, то вспыхивающими на солнце, то потухающими серебряными нитями одиноких, носящихся в воздухе паутинок. Молча, сосредоточенно слушая и наблюдая все это, кажется, будто улавливаешь какую-то невидимую тайную гармонию – музыку Вселенной, ее скрытый для непосвященных ритм, как будто начинаешь слышать «трав прозябание».

В такие моменты, как писал в своем дневнике Евгений Александрович, он острее испытывал чувство жизни  невольно думал: жизнь свята во всех ее проявлениях и больше всего – в человеческой жизни, в человеческих переживаниях, если только они искренни. Свою же искренность он проявлял в повседневной жизни: с интересом учился в Ришельевской гимназии, затем в Новороссийском медицинском университете, который он окончил в 1906 году со степенью «Лекарь с отличием».

А еще Евгений Шевалев очень любил путешествовать. Работая ординатором с 1907 по 1910 годы на кафедре психиатрии, он каждое лето оформлялся врачом на какой-нибудь пароход, курсирующий по Средиземному морю. Так он побывал в Египте, Греции, Италии, Турции. А во время поездки в Париж посетил все наиболее известные неврологические и психиатрические учреждения. Побывал он в Швейцарии, в Лозанне. Его заинтересовала известная клиника, которой руководил профессор Цезарь Ру. Именно там он и познакомился с Евгенией Яновской. Именно там он влюбился раз и навсегда.

 

ОДНА, НО ПЛАМЕННАЯ СТРАСТЬ

 

Детство и юность Евгении Никодимовны Яновской прошли в городах Владимире на Клязьме и Коврове. Окончив гимназию, она поступила на Бестужевские курсы. Эти курсы тогда были передовой высшей школой для женщин, и понятие «бестужевка» неразрывно связывалось с такими чертами характера, как бесстрашие, высокое чувство человеческого достоинства и независимость. За активное участие в студенческом революционном движении Евгения была исключена с Бестужевских курсов без права поступления в какое-либо высшее учебное заведение России. Пришлось ей вернуться домой, чтобы работать и скопить деньги для обучения за границей. Поступила машинисткой, занимаясь одновременно общественной деятельностью, участвовала в организации народной библиотеки-читальни и заведовала ею, организовала общедоступный театр при железнодорожных мастерских и выступала в нем артисткой, участвовала в организации и работе школы для рабочих. В своих воспоминаниях об этом периоде своей жизни Евгения Никодимовна рассказывает о выдающихся людях России, с которыми ей посчастливолось встретиться. Одно из самых ярких воспоминаний – встреча с Львом Николаевичем Толстым в его московской квартире. Была она знакома и с Владимиром Галактионовичем Короленко, Глебом Успенским, Бальмонтом, Немировичем-Данченко, Станиславским…

Собрав нужную сумму денег, Евгения Яновская отправилась в Швейцарию, где благополучно поступила на медицинский факультет Лозаннского университета. Училась она очень прилежно, одновременно зарабатывая на жизнь работой в клиниках. Окончив университет, начала врачебную практику в Лозанне, а затем в Париже. Однако, получив из Лозанны письмо от своего учителя, профессора Цезаря Ру с предложением поступить к нему в хирургическую клинику на работу в должности штатного ассистента, Евгения Никодимовна оставила клинику Маньяна и Париж и вернулась в Лозанну. Работать в клинике профессора Ру, одного из основоположников современной хирургии, слава о котором гремела во всем мире, стремились многие врачи не только из Швейцарии, но и из других стран. Евгения Яновская была единственной женщиной, и притом иностранкой, среди двадцати ассистентов клиники. Прошло несколько лет напряженной работы. За это время она защитила докторскую диссертацию и планировала работать дальше. И вдруг – главная встреча в жизни: Евгений Шевалев! Она так влюбилась в него, что решила вернуться на родину, чтобы быть рядом с любимым. Царское правительство не признавало дипломов зарубежных университетов и требовало для получения русского диплома пересдать экзамен в одном из русских университетов.  И Евгения Никодимовна выбрала Одессу и Новороссийский университет. Она сдала 27 экзаменов и получила диплом лекаря с отличием. А затем Яновская и Шевалев поженились и вскоре уехали в Петербург.

 

ЕВГЕНИЙ И ЕВГЕНИЯ

 

В Петербурге в Военно-медицинской академии под. руководством академика В. М. Бехтерева Евгений Александрович принялся писать свою докторскую диссертацию, а через некоторое время стал работать штатным ассистентом в одной из клиник организованного в то время В. М. Бехтеревым психоневрологического института. Евгения Никодимовна начала работать в Институте ортопедии под руководством одного из основателей отечественной ортопедии профессора Вредена. Но вскоре она окончательно оставила хирургию, выбрав работу в области психиатрии. Помогая мужу в организации экспериментальной лаборатории в психоневрологическом институте, она по приглашению В. М. Бехтерева становится ее заведующей. Не оставила она без внимания и общественную деятельность: организовала для детей сотрудников больницы ясли и детский сад, а также опытную школу для умственно отсталых детей, в связи с чем и была избрана в правление Общества содействия дошкольному воспитанию в Петербурге. Это были годы первой империалистической войны, годы революции. Семейные обстоятельства требовали от Шевалевых возвращения в Одессу, где еще продолжались гражданская война, свирепствовал голод. И они, несмотря на уже устоявшееся положение в Питере, возвращаются в родной город.

Несмотря на бурную научную и общественную деятельность, в доме Шевалевых всегда царили уют и радость. А еще детское многоголосье. Ведь у них подрастали, мал мала меньше, четверо детей – Володя, Таня, Тамара и Андрюша. Большая семья не позволяла расслабляться, а материальные трудности обязывали трудиться с утра до позднего вечера не только Евгения Александровича, но и его жену. С 1922 года Евгения Шевалева избирают профессором кафедры психиатрии Одесского медицинского института. В этой должности он оставался до конца своей жизни. В 1925 году он организовал психиатрическую клинику. Евгения Яновская-Шевалева с 1927 по 1930 годы вела курс детской психологии в Одесском институте народного образования (так в те годы назывался Одесский университет) и в Вечернем университете педагогов. В таком режиме они работали до начала войны.

 

«ПУСТЬ ЯРОСТЬ БЛАГОРОДНАЯ ВСКИПАЕТ КАК ВОЛНА…»

 

5 августа 1941 года началась оборона Одессы от немецких захватчиков. Длилась она 73 дня и ночи. 16 октября город был оставлен. 23 октября 1941 года на улице Маразлиевской партизаны взорвали здание НКВД, в котором праздновали свою победу оккупанты. По одним данным, было уничтожено 170 человек, по другим – 60. Через час после этого началась акция кровавой мести со стороны оккупантов. Пострадали евреи. Только за один день 23 октября было уничтожено около 50 тысяч евреев. С этого момента в Одессе началось массовое уничтожение людей еврейской национальности.

В кипящем котле смерти возникли «островки спасения». Это были чердаки или подвалы, где друзья-соседи, христиане прятали евреев, катакомбы, где те прятались и целое инфекционное отделение клиники мединститута, переименованное для острастки в тифозный корпус. А вот самым масштабным по количеству спасенных людей был… «желтый дом» на Слободке, или, правильно говоря, Одесская областная клиника психиатрической больницы. В самом начале войны возглавил ее Евгений Шевалев. Ни один из 67 членов медицинского персонала, работавших в период оккупации, так и не выдал главной тайны больницы. История болезни 300 людей еврейской национальности, которые являлись пациентами больницы, были надежно спрятаны. На них и на евреев из медперсонала были заведены истории болезни с вымышленными именами.

В январе 1942 года оккупанты устроили на Слободке одно на всю Одессу гетто. Скученность людей была неимоверной. Ежедневно из здания слободской школы уводили на железнодорожную станцию «Сортировочная» новую колонну. Уводили на смерть. А в это время Шевалевский остров спасения продолжал существовать без потерь. Часть больных и персонала с помощью друзей смогла приобрести нужные паспорта и покинуть корпуса больницы. Младший сын Шевалева Андрей напечатал более 50 справок некоторым узникам одесского гетто о том, что они являются православными христианами. Он доставал продукты питания для всех жителей больницы, спасая их от голодной смерти. Более того, он добывал и заготавливал топливо и воду.

Старший сын Шевалева Владимир в первых числах октября 1941 года вместе с челюстно-лицевым и глазным госпиталем Приморской армии, которым он руководил, был эвакуирован в Севастополь. Он работал там все дни осады города. Когда же госпиталь в полном составе оказался в плену и начался жестокий отбор раненных  (кто еврей, а кто нет), Владимир Шевалев, рискуя жизнью, прятал их по подвалам, чердакам, тайникам. Он доказывает фашистам, что обнаруженные ими евреи являются татарами или караимами (их немцы не казнили).

 

«БОЙТЕСЬ ЗАСТОЙНОЙ МЫСЛИ…»

 

Евгений Александрович Шевалев был человеком на редкость чутким, добрым и отзывчивым. Таким его помнят те, кто его знал. К сожалению, умер он через год по окончании войны. Умер от продолжительной и тяжелой болезни. За свою жизнь он внес очень много ценного в изучение вопросов малой психиатрии, психоневротических состояний и даже перед самой смертью подготовил для печати большую работу о психоневрозах военного времени. Он оставил после себя свыше 120 научных работ. Его жена, Евгения Яновская-Шевалева, намного его пережила. Но даже в возрасте 73 лет она оставалась такой же жизнедеятельной, как и раньше: в 1956 году защищает кандидатскую диссертацию по психиатрии. А в 1962 году, в возрасте 79 лет, она публикует монографию, очень важную для педагогов, врачей, студентов педагогических вузов. Умерла Евгения Никодимовна в 1968 году. Старший сын Шевалевых, Владимир, тоже достиг в жизни больших успехов. Он был доктором медицинских наук, профессором Киевского мединститута и главным врачом Киевской городской больницы №6. Ушел из жизни в 1978 году. Больница, где он работал, по сей день носите его имя. Андрей Шевалев, младший сын, был не менее известным в своих кругах: альпинист, аквалангист, основатель первого дельфинария на Черном море, профессор-ихтиолог, биолог, крупный специалист по дельфинам. Умер в декабре 1998 года.  А в мае 2001 года стало известно, что государство Израиль, согласно решению мемориально-исследовательского центра катастроф «Яд-Вашем», за спасение евреев во время войны Евгению и Андрею  Шевалевым присвоило звание «Праведник мира». Жаль, что они об этом уже не узнали. И тем не менее прожила семья Шевалевых прекрасную, насыщенную, интересную, хотя порой опасную, жизнь. Они жили так, как написал в своем неопубликованном письме Андрей Шевалев: «Не знаю, то ли в моем характере глубоко заложены черты экспериментатора, но я верую, что только тот живет интересно, кто, не имея страха перед неизвестным, не боясь условностей, резко меняет направление своей жизни. Прав был Павлов, который говорил своим ученикам, что надо бояться застойной мысли, так как она погубит людей, и мы даже не заметим. Она отнимет у нас оригинальность мышления, сделает нас односторонним наблюдателем, и мы остановимся в своем движении вперед».